Ноттингем

Мне хочется рассмеяться от мысли, как он удивится, когда я влезу в окно его комнаты. Я спускаюсь на первый этаж. Папа в гостиной заснул перед телевизором, поэтому я выскальзываю из дома незамеченной.

Уперев руки в бока, я запрокидываю голову, пристально рассматривая водосточную трубу. Вдоль всей длины ее держат крепежи, по которым можно переставлять ноги, взбираясь к козырьку.

Медная труба жжется холодом. Ледяная и твердая. Именно таким в книгах описывается член Вео в «Похоти гнева», и, если честно, я больше никогда не смогу воспринимать постельные сцены в этой книге всерьез. Такое не должно находиться внутри женщины.

Обхватив трубу покрепче, я ставлю ногу на ребро крепежа и подтягиваюсь. Раздается неприятный скрежет металла, труба гудит и трясется. Стиснув зубы, я переставляю ладони, ухватываясь покрепче, и двигаюсь дальше. Чем выше я поднимаюсь, тем сильнее трясется водоотвод. Я уже не понимаю, что дрожит: мои ноги или труба, но железный гул нарастает.

– Дерьмо, – шепчу я, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

До козырька еще далеко, а тряска становится настолько сильной, что я чувствую себя коктейлем в шейкере. Слышится жалобный стон металла, и я уверена, что быстрее сломаю трубу, чем заберусь по ней. С мыслью, что лучше придумать другой романтический поступок, я спрыгиваю.

Почувствовав устойчивую землю под ногами, я с облегчением выдыхаю и потираю замерзшие ладони. Вдруг раздается страшный хруст, я в одну секунду с визгом отскакиваю в сторону, и труба с грохотом заваливается на землю в нескольких шагах от меня.

Ну вот, к списку поломанных мною вещей Сойера теперь можно смело добавить еще и его дом.

Где-то над головой слышно, как поднимается оконная рама.

– Райлс? – звучит голос Сойера.

Я ни за что на свете не хочу смотреть вверх. Из задней двери дома выскакивает перепуганная Скарлетт в одном халате. Ахнув, она спешит в мою сторону.

– Как ты, милая? – обеспокоенно спрашивает она, обхватывая меня за плечи. – Не ушиблась?

– Н-нет, все в порядке.

– Хорошо хоть, что не на голову упала. Что ты тут делаешь так поздно?

Ох, боже, вы не захотите знать.

– Я хотела… Тут скрипело, и я решила посмотреть, что там такое. А она… Кажется, я ее сломала, извините.

– Кажется? – со смешком переспрашивает Сойер.

Сжав кулаки, я мечтаю, чтобы он скрылся в комнате.

– Брось, этой трубе больше лет, чем тебе! Главное, что ты в порядке, давай отведу тебя домой.

Уходя вместе со Скарлетт, я не нахожу смелости обернуться и посмотреть на Сойера. Остается лишь молиться, что он не умер от смеха.

Миссис Вуд заходит в наш дом с такой паникой, будто меня дважды ударила молния. Родители осматривают меня, расспрашивая, что я там делала, и мама без остановки охает, словно на мне не осталось живого места.

– Что случилось? – спрашивает Фелис. Я слишком раздражена, чтобы терпеть ее наигранное беспокойство, поэтому, пока она снимает куртку, ухожу на кухню.

Открыв холодильник, достаю стакан с недопитым фрешем, но не успеваю сделать глоток, как Фелис уже появляется рядом.

– Мистер и миссис Беннет рассказали, что ты чуть не погибла.

– Нет, просто Скарлетт любит преувеличивать, как и мама.

– Я рада, что ты в порядке.

Ее взгляд останавливается на значке на моем джемпере, и меня разрывает от желания выкрикнуть: «Выкуси!»

– Я все хотела спросить у тебя… Это ты попросила Сойера прервать наши занятия музыкой?

– Ваши уроки закончила ты сама. Сойер не любит, когда ему врут и когда меня обижают, а ты сделала и то и другое.

– Райли, у меня нет на него видов, мне нравились эти занятия.

– А мне нравилось, когда Джастин Бибер был холостым, но что поделать, не всех волнует мое мнение. Найми другого репетитора.

– Сойер понятно и терпеливо объясняет, между нами лишь музыка. И я… Я хочу подарить ему свой цветок в знак благодарности.

Поперхнувшись, я захожусь кашлем.

– «Цветок» – это название песни, я написала ее сама.

Прочистив горло, я вытираю рот и отставляю стакан.

– Больше никогда не формулируй предложение так, как сделала только что.

Не хочу судить, но Фелисити Ларс определенно выглядит как человек, который называет вагину «цветком».

– Мне хотелось бы сыграть ее Сойеру, но он не станет слушать из-за тебя. Я знаю, что у нас с тобой не сложилось, но здесь всего лишь творчество.

– Слушай, хоть я собственница и эгоистка, а еще мне не нравились ваши занятия, но Сойер – не моя собственность. Он взрослый мальчик и сам принимает решения, поэтому спроси у него о своем цветке, занятиях и прочем, идет?

– В том-то и дело, что я спросила. Поэтому и пришла к тебе.

– Он сказал, что это я не разрешаю?

– Нет, просто отказал, даже толком слушать меня не стал, и я подумала…

Уже второй раз за этот разговор я изо всех сил сдерживаю крик: «Выкуси!»

– Ты слишком много думаешь, Фелис.

Выхожу из кухни в приподнятом настроении, но, увидев в гостиной рядом с родителями Сойера, я, как можно незаметнее, пытаюсь проскользнуть к лестнице на второй этаж.

– Райлс? – раздается за спиной, когда я заношу ногу над ступенью.

Крепко зажмурившись, нехотя оборачиваюсь.