Ноттингем

Зал наполняется аплодисментами, кто-то треплет меня по плечу, выкрикивая поздравления, а я продолжаю стоять на месте, хлопая ресницами. Мне послышалось?

Обиженный взгляд Ви говорит об обратном. Теперь она решит, что мои слова о снятии кандидатуры были ложью.

– Райли, где ты? – Щурясь от света прожекторов, директор прикладывает к глазам ладонь. – Поднимайся к нам.

Меня подталкивают к сцене, я продолжаю растерянно качать головой, даже когда поднимаюсь по ступеням.

– Мистер Морроу, это какая-то ошибка, – говорю я, глядя на переливающуюся на бархатной подушке корону. – Я сняла свою кандидатуру.

– Твое имя было в бюллетене. К чему излишняя скромность? Кто отказывается от короны? – рассмеявшись, он возвращается к микрофону. – Королем Ноттингема становится наша звезда футбола, Каллум Брайт! Прошу на сцену!

Бурные овации и крики оглушают меня. Зал превращается в кричащее смазанное пятно. Под светом софитов и повышенным вниманием моя кожа горит все сильнее. Помещение вдруг кажется до жути маленьким и душным, отчего становится тяжело дышать.

– Корона для нашей королевы!

Мистер Морроу выглядит излишне счастливым и даже пьяным, возможно, он тоже попробовал желе с водкой. Остановившись напротив меня, директор замирает с протянутой короной, так и не надев ее на мою голову.

– Райли? – зовет обеспокоенно он. – Ты вся красная.

– Еще бы, меня не должно быть здесь.

Что-то в его взволнованном взгляде заставляет меня опустить подбородок: мои руки покрывают красные пятна, которые расплываются, буквально на глазах становясь все больше. Я потираю зудящее предплечье, и в центре красного пятна проявляется мелкая сыпь. Она неспешно набухает, и я точно знаю, что через пару минут сыпь превратится в волдыри. Так выглядит аллергия на мед.

Я судорожно пытаюсь вспомнить, где мне мог попасться мед. Пунш? За весь день я выпила только его и… Фреш. Когда я зашла за ним на кухню, оттуда выходила Фелис. Фелис, которая потом искренне извинилась за что-то.

Я нахожу в толпе Фелисити. Она стоит у угла сцены и обнимает себя за талию, смотрит на меня испуганно, а в глазах застыли слезы. Это ее работа. Повернув голову, я встречаю улыбку Каллума. Ну конечно же! Он не мог не отомстить. Директор Морроу спрашивает что-то, но я не нахожу в себе сил ответить, хочется сбежать, только ноги словно вросли в пол.

Мне это снится. Очередной кошмар, только и всего.

Под ноги падает стопка бумаг, и кто-то принимается разбрасывать по залу листы, как конфетти. Мне хватает секунды, чтобы узнать свой почерк. Каллум не блефовал, когда сказал, что сделал фото моего дневника. Не знаю, как много он сфотографировал, но это и не важно, ведь каждая страница буквально кричит о моей одержимости Сойером.

– Ты ведь не думала, что сможешь бросить меня без последствий, Райли? Пусть вся школа знает, насколько ты чокнутая.

В зале слышится смех читающих. Я вижу, как Ви и Хлоя вырывают листы из рук каждого, кто попадается им на пути. Мне хочется кричать, но я не могу сделать даже маленький вдох, чувствуя подступающую истерику. Горло распухает, и, обхватив его пальцами, я пытаюсь сказать мистеру Морроу, чтобы он помог мне уйти.

Сквозь слезящиеся глаза я снова вижу улыбку Каллума, а в следующую секунду он получает кулаком по лицу и падает на пол как мешок с мукой.

– Райли! – Сойер обхватывает мои щеки ладонями, на его лице отражаются волнение и даже страх, и это окончательно пугает меня.

– Аллергия, – хриплю я, сильнее сжимая горло. – Мне нужно на воздух. Дышать.

– Черт возьми, – цедит он сквозь сжатые зубы и, сгребая меня в охапку, поднимает на руки. – Нужно срочно отвезти тебя в больницу.

Глава 32

Мне едва удается разлепить тяжелые веки. В глаза бьет яркий свет, заставляя щуриться. Кругом голубые стены больничной палаты, а на сгибе моего локтя закреплен катетер капельницы. У стены на диване устроился Сойер, который умудрился заснуть сидя. Волосы взъерошены, рубашка помята, он не переодевался с зимнего бала, видимо, провел со мной всю ночь.

В голове проносятся смазанные картинки вчерашнего вечера: жар и зуд во всем теле, сыпь, превращающаяся в волдыри, испуг на лице Сойера, мелькающие фонари за окном машины по дороге в больницу. Перепуганные голоса родителей, вопросы врача. Страх в глазах Фелисити в тот момент, когда она стояла у сцены, наблюдая, как я покрываюсь сыпью, опухаю и задыхаюсь на глазах у всего Ноттингема.

Я представляла себе зимний бал множество раз, и ни разу в моих мыслях не было варианта, где я провожу ночь в больнице под капельницей.

Прокряхтев, я приподнимаюсь, но снова опускаю голову на подушку. Подняв руку, я рассматриваю ее: покраснения почти сошли, но сыпь осталась, она пройдет только через пару дней. Нехотя касаюсь кончиками пальцев своей щеки, на ощупь шершавые высыпания похожи на прилипший к лицу песок. Я издаю стон. Какая мерзость.

Сойер вздрагивает и открывает глаза. Увидев, что я не сплю, он тотчас оказывается рядом.

– Ты как, Райлс?

– Супер, – хриплю я сквозь саднящее горло. – Сфотографируешь меня для новой аватарки?