Ноттингем

– О, да ладно! – Я взмахиваю руками. – Иди погугли значение слова «синхронность», Барби, пригодится для вашего следующего выступления.

Их смех раздражает меня еще сильнее. Вообще, перепалки чирлидерш на поле выглядят жутко, потому что мы можем говорить самые ужасные вещи на свете, но при этом на наших ярко накрашенных лицах, усыпанных блестками, всегда сияют неестественно широкие улыбки.

Сжав кулаки, я иду в сторону футболистов, готовящихся выходить на поле на предпоследнюю четверть.

– Вы! – зову я, и ребята тут же поворачивают головы, спрятанные под шлемами. – Сделайте их уже! Сделайте так, чтобы они плакали по дороге домой и просились к маме. Каллум! – Ткнув его пальцем в грудь, указываю на поле. – Знаю, что мы сейчас враги, но порви им задницы! Ты умеешь, вы все это умеете! Вот так их! – Кивая, я хлопаю напряженной ладонью по сжатому кулаку. – Давайте-давайте, мальчики!

– Беннет. – Сжав мое плечо, тренер Брайт подталкивает меня в сторону трибун. – Тише, место тренера уже занято. Ради всего святого, иди на свое место.

Я возвращаюсь к девчонкам. Мама с папой, кажется, не поняли, что произошло, потому что показывают мне большие пальцы. Сойер улыбается, и я точно знаю, что эта улыбка посвящена тому, что я, пусть и не очень удачно, но отчитывала и вдохновляла игроков. В такие моменты он обычно говорит: «Обожаю смотреть на то, как ты командуешь не только мной, но и другими».

За две минуты до окончания третьей четверти преимущество «Северных звезд», как линия кардиограммы, прыгает вверх-вниз, но в итоге счет равняется. К последней четверти мои нервы на пределе, а горло болит от криков. В каких бы плохих отношениях мы ни были с игроками вне поля, во время матча все меняется: если кто-то из команды соперников оскорбляет наших ребят, я готова порвать их. Я болею за команду всей душой, и если нужно будет, то сама выбегу на поле, чтобы повалить квотербека на землю.

На последних секундах матча Каллум принимает пас Уилла и стремительно несется к голевой линии «Волков». Соперники быстро нагоняют, Каллум уворачивается и выбрасывает мяч вперед. Тот стрелой пролетает пару ярдов и падает в зачетной зоне «Волков». Тачдаун и шесть очков наши!

Стадион радостно ревет. Лишь тренер Брайт не выдает эмоций и сдержанно сжимает кулаки. Вся команда бежит к Каллуму и вместо объятий валит его на траву с радостными возгласами. Мы с девочками тоже бежим обнять ребят. И, клянусь, в эти секунды в пределах поля, мы все снова друзья.

«Волки», понурив головы, уходят, но после победы я уже не чувствую к ним той агрессии, которую испытывала пару минут назад. К нам потихоньку подтягиваются наши близкие, родители поздравляют футболистов, а мама обнимает меня так, будто тачдаун – моя личная работа.

– Райли, ты была великолепна!

– Ну хватит уже, мам, – рассмеявшись, я отстраняюсь, чтобы обнять папу.

– Ты молодец. – Папа крепко прижимает меня к себе, прежде чем отпустить. – Но у меня каждый раз сердце обрывается, когда вы подбрасываете друг друга в воздух, как мячи для бейсбола.

– А кто-нибудь из вас вообще смотрел игру?

– У меня дочь на поле, – отмахивается мама. – Какая к черту игра? Ви, иди сюда, обниму! Ох, вы посмотрите на нее, ну какая красавица выросла! Бедные сердца парней в школе с такими-то чирлидершами.

– Мам, все, перебор. – Поджав губы, я качаю головой. – Достаточно.

Это бесполезно, она все равно не слышит, продолжая хвалить всех и все вокруг. Я поворачиваю голову и, увидев Сойера, не могу сдержать улыбки. Весь в черном на фоне разноцветной формы и зеленого поля. Прохладный вечерний ветер подхватывает его темные волосы, колечко в ухе блестит в свете прожекторов. И в этот момент Сойер так красив, что у меня колени дрожат и слабеют.

– Ну как? Все еще ненавидишь футбол, печенька? – пританцовывая на ходу, я виляю бедрами по пути к нему. – Или эта юбка заставила тебя передумать?

– Тут был футбол? – Усмехнувшись, Сойер потирает ладонью грудную клетку. – Черт, прости, Райлс, я даже не заметил, был отвлечен совсем другим.

– Вот это правильный ответ. Хочешь, еще раз шпагат покажу?

Прикрыв веки, он запрокидывает голову:

– Умоляю.

Рассмеявшись, я подхожу вплотную и крепко обнимаю Сойера. Сбоку доносится радостный визг Хлои, она поздравляет нас, обнимая сразу меня и Сойера, и я тут же отстраняюсь и перехватываю ее объятия, потому что знаю, что Сойер не в восторге от групповых обнимашек.

– Это невероятно, Райли! – взволнованно говорит Фелис, когда Хлоя убегает обнимать Ви и моих родителей. – Вы с девочками и игра…

Глянув в сторону, она резко замолкает. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что Фелис увидела Каллума. Нервничая, она натягивает рукава лонгслива на пальцы, и мне приходится приложить все усилия, чтобы проявить тактичность и не попросить ее не растягивать таким образом вещи.

– Спасибо. Отлично выглядишь, кстати, – подбадриваю я, имея в виду макияж. Сегодня Фелисити не стала перебарщивать с косметикой, воспользовавшись лишь тушью и блеском для губ.

Фелис отходит в сторону восхищающейся всеми мамы, и я вновь поворачиваюсь к Сойеру.