Ноты в венах

– Давай теперь я – Эмили подошла к стойке и взяла мой стакан. – Время дебильных фокусов.

Я не успел среагировать, как она коснулась тускло и боязливо звенящего стакана, подобрала ноту и, весело выдыхая, снесла стакан звуковой волной, отчего тот, колеблющийсяв её руке, протяжно треснул. Подбежав к ней, я с грустью осмотрел больного: трещина распростронялась ровно по цилиндру. И, пока Аиша звонко выражала свои впечатления, я поднял тяжелый взгляд на Эмили, после которого, она поджала непослушные губы, и невинно оправдалась:

– Извини, попался под руку – она как-то нервно отвернулась и направилась к ученице, и где-то в периферии послышалось:

–Волновой путь преобразования требует больше энергии и опыта.

Пока мы практиковались, я успел её возненавидеть. Когда она начинала объяснять что-то или показывать, это выглядело намного лучше и фееричнее моего. Её грация походила на высокомерие, открытость – на лицемерие. И к тому же, пока кто-то говорил вместо меня, мне тяжело было не поддаваться раздражению и оставаться безучастным. Укол гордости вонзался все глубже.

– …Если звуки направлены на определённый орган, конечность, часть тела под управлением человека, это может привести к травмам. Наушники не смогут спасти от такой направленной атаки. Музыкальные бои тем и опасны, что противник может воздействовать на организм: лишая способности связно мыслить, способности двигаться, либо причиняя боль или ещё как либо…– рассказывала Эмили

– Ну, пора бы нам проверить теорию, – я изучающе посмотрел на прерванного мной оратора.

Я подвел Аишу к фортепиано – инструменту, на котором легче всего учиться, и попросил рассказать несколько теорий по гармонии. Несмело она начала рассказывать, опираясь то на одну ногу, то на другую, гладя клавиши.

– Что такое тон и полутон?

– Полутон это расстояние между белой и чёрной клавишей, а тон, это два полутона- с улыбкой ответила Аиша, чем заставила переглянуться её учителей.

– Мажор и минор?

– Мажор – это, когда весело, минор- это, когда грустно …А ещё… ещё есть диез и бе…моль . Диез- это вправо, бемоль- это влево.

–Право и Лево? Как это?

Она замялась и на клавиатуре провела пальцем от белой клавиши к правой чёрной и от белой клавиши к левой чёрной.

– Ну, главное интуитивно знать, теория не всем дается…

– Окей, можешь показать нам интервалы.

Среди многочисленных названий она запомнила Приму, Секунду, Септиму, Нону и Дециму. А показала все интервалы, так или иначе простой алгоритм она угадала. Если смотреть на то, как она упорно старалась все запомнить, то в этом она была если не лучше нас обоих, то точно лучше меня.

Когда я вспоминал, как меня учили всему этому, я невольно радовался, что у Аиши есть такие бездарные учителя как мы. Мы не объясняли длинными непонятными словами, простые понятия, такие как интервал- любое расстояние между двумя нотами.

– Как думаешь, есть смысл учить лады?– я обратился к Эмили, надеясь на отрицание, так как сам я, вряд ли, что-то бы вспомнил.

– Нет времени – она покачала головой и, не задерживая внимание на мне, напомнила:

– Аиша, ты ещё должна постараться, чтобы удивить нас. Вместо фальши, мы хотим услышать сегодня нормальный звук – деловито сообщила вылитая преподавательница.

– Нельзя ли как-нибудь иначе, без всей этой теории, научиться резо… ма…на…ции, резонации, резонировать? – она распробовала это слово, и вкус ей, очевидно не понравился.

– Есть, – выжидающе по-учительски коварно отчеканила Эмили, выпрямляясь, выставляя несуществующий статус на показ. – Как только появляешься в этом мире, тебя отдают либо в музыкальную школу, либо в танцевальную. Последний вариант нечасто выбирают – мало, кто талантлив. Легче научиться пению. Я, лично, принадлежу к музыкальной школе.

Мы увидели плоды недельного труда. Голос нашей ученицы еле-еле походил на среднестатистический, тот который долгими месяцами шлифовали в школах. Все ещё нужно было работать, звук был словно у кривой толстоватой флейты с двумя отверстиями. Ноты были пресными, строгими и бесцветными и мы решили добавить в них жизни.

– У тебя есть любимые песни?– спросила Эмили.

– Нет – ответила Аиша, после чего я уставился на неё задумчиво, а Эмили крайне смущённо. Достав свой плеер, Эмили передала его Аише.

– Полистай, может что-нибудь понравится. А потом мы что-нибудь из этого споём.

Видя, как они сдружились, я начинал чувствовать себя бесполезным. А моё отношение к Эмили стояло на грани неприязни.

– Извини за кружку – пока я наблюдал, как холоднеет небо после дня, ко мне подошла Эмили, спровадившая ученицу прослушивать песни. Испытывающие взгляды Эмили подавали на меня апелляцию. Её действия теперь стали двусмысленными.

– Я уже и забыл про это.

– Мы не можем больше тут оставаться – она придвинулась ко мне, опершись руками на вторую выдвижную клавиатуру фортепиано.

– Я знаю.

В какой-то момент все вопросы, что у меня были, потухли. Молчать рядом с ней оказалось не так смущающее, как я представлял.

– Почему ты выбрал меня?

В потемках она не увидела моего ошарашенного взгляда. Я начал мыслительную работу, но после она добавила: