НОУКА ОТ ГОРЬКОГО ЛУКА

Мои племяшки тащатся от него и его сказок. Они не знают, что Лирник — националист. Впрочем, они не знают также, что ежики с можжевеловыми палочками Норштейна — это жыдовский туман, напущенный с целью смутить сознание славянского народа, а беломорские сказки Шергина и Писахова — пропаганда кацапских лаптей. Они взрослеют на девочке Варочке и ее последней честной копеечке, на Чорном Козаке и чумацьких фирах.

Они получают витамин «У» и растут украинцами — да и просто хорошими людьми. За шо Сашку от меня красна подяка и всиляка допомога в любом деле — даже если я сам считаю его уж чересчур.

Я понимаю желание медийной сферы собрать консонансный концерт, например, из задумчивой и тихой флейты Фульмахта и безбашенного лупака в барабаны Лирника. Шобы образовался эдакий непобедимый информационный лирмахт, который пойдет, тупая ногами в крепких сапогах «сорок-семь-гвоздей» по фронтовым дорогам, тридцать пять километров в день, сорок килограмм груза, не наступая на бабочек и червячков.

Но так не будет. Увы.

Я пишу этот пост на ноутбуке, поставленном на единственную в хате табуретку, сидя сракой на твердом шлеме, проложенном для мягкости пачкой упаковок волонтерского термобелья. И я пишу его для того, чтобы мои племяши такие посты в таких условиях в будущем не писали.

Да и я сам не писал бы это все, если бы в 1991 году было хотя бы по одному проценту Лирника в каждом из нас. Когда рубилово с кацапней закончится, катедра закроет двери, заколотит их крест-накрест шпалями, и пойдет заниматься чем-то добрым и полезным, а пан Лирник — развлекать детей, как ему Бог дал и велел.

Так что не бейте по собственной печени, пока у вас нет другой. Ну, или не жрите ее с ножа, если она для вас ядовита.

х х х

Вітаміни нації є ви, а інших, вибачайте, не маємо.

Национал-консьюмеризм або Не купи говно

Любой продукт есть овеществление идеи.

Например, мощные и гладкие германские автомобили — это идея упругого германского автобана. Длинные и комфортные американские тачки — дети длинных и утомительных интерстейтов. Юркие японцы — ну вы поняли, а если нет — то посмотрите на схемы японских развязок.

То есть, сначала появляется идея, осознается консьюмерами и продуцентами, а потом ее паяют в железо и обливают пластиком.

Российский автопром порожден как символ капитуляции дураков перед дорогами. Идея, воплощенная в металле, звучит так: «С этим пиздецом, называемым “русской дорогой” ничего поделать нельзя, он непобедим. А потому и ездить по нему не стоит. Нате вам шото похожее на машину, и отъебитесь уже от нас».

Всякие канадианцы пытаются бороться с плохими дорогами, и эта идея порождает в материи снегоходы, вездеходы и прочие марсоходы. Но когда понимаешь, что дорога непобедима — делаешь «Жигули». Дай мне силы изменить то, что я могу, смирение, принять то, что не мог изменить, и мудрость отличить одно от другого (с).

Я не говорю, что маршрутный «Богдан» — вершина инженерной мысли, но он освободил меня от необходимости ехать стоя в «Газели», склонив голову и упираясь четвертым позвонком холки в потолок, как раб хеттийский, приносящий дары фараону. В восемь утра, блять. Как я могу после этого быть человеком?

И когда после запрета «Газелей» в Киеве я приехал в Москву, и увидел эту ебаную рабовозку для согбенных людей, я сказал своей подруге: «Стоя не поеду». Она говорит — так вообще не поедем, в это время битком в транспорте.

Значит — не поедем. Пойдем, как свободные люди. Может даже умрем в дороге от голода, холода и тоски, но умрем стоя, и лежать тоже будем стоя — то есть, как прямостоящие, только лежа. С высоко, то есть прямо положенной головой.

х х х

Великая Французская Мода, которая насчитывает сотни лет, родилась от нематериальной идеи, что парижанки — самые лучшие и стильные женщины на Земле. Эту репутацию парижанки заслужили не в одно лицо — легендарный стиль неверных королев и жен галантерейщиков был поднят на щит писателями, художниками, модистками, гризетками, певичками опереток и даже пользователями борделей.

Это набуття есть не меньшим национальным сокровищем Франции, чем Лувр или Эйфеле(ва)я башня. И если завтра парижанки оденутся во власяницы и мешковины, а на ноги напялят целлофановые кульки — так сделает весь мир. Но это, уверяю, будут лучшие в мире кульки, власяницы и рубища. Такова сила материализовавшейся идеи.

Итальянские мужики, которые крутятся перед зеркалом еще дольше французских мадемоизелей породили бесчисленные линии мужской одежды, обуви, парфюмов и даже триммеры для морды, способные создавать эффект «трехдневной небритости» (ахуеть, Карл! Трехдневной небритости!)

Беларусы создали «Милавицу» — и это, действительно, проекция в матеральный мир их женщин, добрых, нежных и тонких алесь. Мняцкая подружку в этих трусиках и ночнушках понимаешь — это сделано не в том мире, где баба — нейлоновое приложение к быту. Это соткано там, где женщина — хозяйка, газдыня и спадарка, и в чем попало она ходить не будет.