Нова. Да, и Гоморра

— Если вдуматься, сомневаюсь, что такие ископаемые представления могут сохраниться где-то, кроме Земли. Как только появляются люди эпохи великих звездных миграций, развиваются и культуры, достаточно утонченные, чтобы понимать Таро. Не удивлюсь, если в каком-нибудь городке посреди верхнемонгольской пустыни люди по сей день считают, будто Земля болтается по блюду на спине слона, стоящего на зме́е, свернувшемся кольцами на черепахе, плывущей по морю вечности. Я где-то даже рад, что родился не на Земле, при всем ее очаровании. Она клепает потрясающих невротиков. В Гарварде был тип… — Он запнулся и посмотрел на Мыша. — Забавный ты парень. Вот он ты, пилот звездной фуры, продукт технологии тридцать второго столетия, и в то же время в твоей голове полным-полно, горстями черпай, окаменелых идей, устаревших тысячу лет как. Дай позырить, что ты там увел?

Мыш вклинил предплечье в сумку, извлек карту. Оглядывал ее спереди и сзади, пока Кейтин, нагнувшись, ее не забрал.

— Ты помнишь, кто велел тебе не верить в Таро? — Кейтин осматривал карту.

— Моя… — Мыш взялся за краешек сумки, сдавил. — Та женщина. Когда я был совсем пацан, пять лет, шесть.

— Тоже цыганка?

— Ага. Она обо мне заботилась. У нее тоже были карты как у Тййи. Только не три-дэ. И старинные. Когда мы ездили по Франции и Италии, она гадала разным людям. Знала о картах все, какие картинки что значат и вообще. И она мне сказала. Что бы кто тебе ни говорил, сказала, все туфта. Сплошное вранье, ничего не значит. Сказала, это цыгане научили Таро остальных.

— Что верно. Видимо, цыгане принесли их с Востока на Запад в одиннадцатом и двенадцатом веках. И уж точно помогли распространить их по Европе в следующие пятьсот лет.

— Она так и говорила: сначала карты были у цыган и цыгане знали, что это вранье. Не верь картам, никогда.

Кейтин улыбнулся:

— Весьма романтическое понимание. Оно и мне нравится: идея, что все эти символы, просеянные через сито пяти тысяч лет мифологии, по сути своей бессмыслица и не влияют на сознание и поступки человека, чуток отдает нигилизмом. К сожалению, я знаю об этих символах слишком много, чтобы так думать. И все-таки интересно, что ты скажешь. Значит, эта женщина, у которой ты жил в детстве, гадала по картам Таро, но настаивала, что это все вранье?

— Ага. — Мыш перестал терзать сумку. — Только…

— Только — что? — спросил Кейтин, когда Мыш не стал продолжать.

— Только как-то ночью… незадолго до конца. Чужаков не было, одни цыгане. Мы ждали в пещере… ночью. Все были перепуганы, что-то должно было случиться. Они шептались, а когда мимо шли дети, замолкали. И той ночью она гадала на картах… только это была не туфта. И они все сидели вокруг костра во тьме, слушали, как она гадает. А утром кто-то меня разбудил, рано-рано, солнце едва поднялось над городом между горами. Все уходили. Я не пошел с мамой… той женщиной, которая гадала. Больше я никого из них не видел. Те, с которыми я ушел, скоро пропали. В итоге я добирался до Турции один. — Мыш щупал сирингу под кожей сумки. — Но ночью, когда она гадала на картах при свете костра, помню, я жутко боялся. И они тоже боялись, все. И ни о чем нам не говорили. Но боялись настолько, что решили спросить у карт… хотя и знали, что это все туфта.

— Видно, когда дело пахнет жареным, люди обращаются к здравому смыслу и отбрасывают суеверия, лишь бы спасти свою шкуру. — Кейтин хмурился. — Что это было, как думаешь?

Мыш пожал плечами:

— Наверное, кто-то нас преследовал. Сам знаешь, как с цыганами. Все думают, цыгане воруют. Мы и воровали. Может, на нас ополчились горожане. На Земле цыган никто не любит. Потому что мы не работаем.

— Ты еще как работаешь, Мыш. Оттого-то я и удивился, чего ты так взъерепенился на Тййи. Того и гляди профукаешь репутацию.

— Я перестал жить в таборе, когда мне было семь или восемь. И у меня разъемы. Хотя они только с Академии астронавтов, ну, Куперовки, с Мельбурна.

— Правда? То есть тебе было уже пятнадцать-шестнадцать. Реально поздновато. Мы на Луне получаем их в три-четыре года, чтобы подключаться к обучающим компьютерам в школе. — Кейтин вдруг сосредоточился. — Погоди, то есть что — целая группа взрослых мужчин и женщин, с детьми, бродила из города в город, из страны в страну, на Земле, без разъемов?

— Ага, ну, так и было.

— Без разъемов ты почти никем работать и не можешь.

— Да понятно.

— Ничего удивительного, что цыган преследовали. Группа странствующих взрослых без возможностей воткнуться! — Кейтин потряс головой. — Но почему их у вас не было?

— Так цыгане же. У нас их никогда не было. Мы и не хотели. Я сделал, потому что стал сам по себе, и… ну, видимо, так было легче. — Мыш свесил кисти с коленей. — Но все равно это никакая не причина приходить и выгонять нас из города, где встал табор. Один раз, помню, двух цыган поймали и убили. Измолотили до полусмерти, отрезали руки и повесили вниз головой на деревьях, чтоб истекли кровью…

— Мыш!.. — Лицо Кейтина скрутилось.