Нова. Да, и Гоморра

В первые мгновения на усиленных картинках вокруг них точки сменились разливами света. И разливы делались ярче.

Лала вжалась в стену, закрыв глаза рукой.

— Рано! — заорал труп. — Еще несколько дней!..

Лорк пересек каюту в три прыжка, выдернул два втыка из резервуара, вставил себе в запястья. Третий перегнул и вогнал в хребетный разъем. Его затопила музыка корабля. Хлынул сенсор-поток. На вид каюты наложилась ночь. И ночь занималась огнем.

Вырвав контроль у штырей, Лорк развернул «Какаду» и устремил его к узлу света. Корабль бросился вперед.

Камеры-близнецы, сместившись, поймали его в фокус.

— Лорк, что ты делаешь? — крикнула Лала.

— Останови его! — Это труп. — Он тащит нас в звезду!

Лала прыгнула на Лорка, схватила. Они развернулись, зашатались. Каюта и звезда снаружи липли к его глазам двойной экспозицией. Лала поймала петлю кабеля, набросила Лорку на шею, закрутила, стала душить. Кабельная оболочка жевала горло. Лорк вцепился одной рукой в ее спину, другую вдавил ей в лицо. Она закряхтела, голова запрокинулась (рука давила в средоточие света). Ее волосы соскользнули, открепились; парик упал с опаленного черепа. В медико она вернула себе только здоровье. Косметическая пластикожа, восстановившая лицо, расползлась под пальцами. Эластичная пленка сошла с пятнистой ямчатой щеки. Лорк вдруг резко отдернул руку. Руины ее лица обрушили на него крик сквозь пламя; он оторвал ее руки от шеи, оттолкнул. Лала отпрянула, наступила на накидку, упала. Лорк повернулся, и тут с потолка замахнулся механический кулак.

Лорк его перехватил.

Кулак был слабее человека.

Лорк с легкостью сдержал эту руку, пока ее пальцы ловили ярящуюся звезду.

— Хватит! — проревел он. И в тот же миг волей погасил сенсор-импульсы по всему кораблю.

Экраны посерели.

Сенсор-импульсы всех шести киберштырей он отрезал еще раньше.

Огни испарились из его глаз.

— Ради всего святого, Лорк, ты что творишь?

— Я нырну в геенну и выужу иллирий голыми руками!

— Он спятил! — завизжал труп. — Лала, он спятил! Он убивает нас, Лала! Он хочет одного — с нами разделаться!

— Да! Я тебя убиваю!

Лорк отшвырнул руку. Та вцепилась в кабель, шедший из запястья, дернула. Лорк поймал руку снова. Корабль накренился.

— Ради бога, вытащи нас, Лорк! — орал труп. — Вытащи нас отсюда!

Корабль опять затрясло. Искусственную гравитацию перемкнуло, жидкость перелилась через край резервуара и испятнала стекло, едва притяжение исправилось.

— Слишком поздно, — прошептал Лорк. — Нас засосал гравиштопор!

— Зачем ты это делаешь?

— Чтобы тебя убить, Князь. — Лицо Лорка бурлило яростью, пока не пролилось смехом. — Да, Князь, больше ни за чем! Это все, чего я сейчас желаю.

— Не хочу умирать вновь! — провизжал труп. — Не хочу вспыхнуть, как горящая мошка!

— Вспыхнуть? — Лицо Лорка скривилось вдоль шрама. — О нет! Все будет медленно, медленнее прежнего! Не меньше десяти — двадцати минут. Воздух теплеет — чуешь? Но пять минут жару еще можно будет терпеть. — Под золотым блеском лицо Лорка мрачнело. Слюна кропила губы с каждым согласным. — Ты сваришься в этой банке, как рыба… — Он прервался, почесал живот под жилетом. Оглядел каюту. — Что здесь горючего? Занавески? Твой стол из настоящего дерева? А эти бумажки?

Механическая рука скакнула от Лорка. Метнулась через каюту. Пальцы сжали Лалину руку.

— Лала, нет! Останови его! Не дай ему нас убить!

— Ты в жидкости, Князь, успеешь полюбоваться пожаром. Лала, твоя уже обожженная кожа не потеет. Так что ты умрешь первой. Он будет видеть тебя еще несколько секунд, а потом закипит раствор, потечет резина, расплавится пластик…

— Ты говорил о любви, Лорк! — закричала Лала, схватив механическую руку. — И вот что она тебе принесет? Мою смерть и смерть и уничтожение всего, что я когда-либо любила, всего, что могла бы любить, даже тебя?..

— Нет! — (Рука оторвалась от Лалы, перелетела каюту, врезалась в фасад резервуара.) — Уголовник! Вор! Пират! Убийца! Нет!..

Рука была слабее, чем тогда, в Таафите.

Стекло тоже.

Стекло лопнуло.

Питательный раствор забрызгал Лорка; он изящно отпрыгнул на замоченных сандалиях. Труп в резервуаре перекорежился, запутавшись в трубках и проводах.

Камеры исступленно расфокусировались.

Рука с грохотом упала на мокрую плитку.

Пальцы застыли, и Лала завопила, и завопила вновь. Метнулась по полу, переползла через иззубренную кромку стекла, подхватила труп, прижала к себе, поцеловала, и завопила, и целовала, раскачиваясь, опять и опять. Ее накидка почернела от раствора.

Потом вопль задохнулся. Она уронила тело, бросилась на стену резервуара, схватилась за горло. Под ожогами и разоренным гримом ее лицо багровело. Она плавно сползла по стене. Когда достигла дна, глаза были закрыты.

— Лала?..

Порезалась она или нет, перебираясь через стекло, — не важно. Все решил поцелуй. Как ни старался медико, после стольких ожогов она стала гипераллергичной. Инородные белки в питательном растворе Князя попали в организм, вызвав обширную гистаминовую реакцию. Несколько секунд — и гибель от анафилактического шока.

А Лорк засмеялся.