Новая Бразилия

Было уже слишком поздно, когда я расстался с ним, чтобы приниматься за какие бы то ни было дела, и потому я решил отложить их до завтра. Меня проводили в гостиницу «Францию» — одну из самых дорогих и роскошных в Рио; за два дня я истратил там три фунта стерлингов, а потому постарался пробыть там как можно меньше, хотя не мог нахвалиться всеми удобствами и прекрасным уходом прислуги. Я чувствовал себя там совершенно так, как если бы был в Париже, но мне не этого хотелось: я рассчитывал пробыть в Рио не менее двух месяцев, и потому мне нужно было что-то иное, чем гостиница, как бы прекрасна и удобна она ни была.

На следующее же утро я отправился гулять по городу. Господин Жено, о котором я говорил раньше, дал мне рекомендательное письмо к одному своему приятелю, некоему господину Сойе, богатому коммерсанту, а господин Лейбе сообщил мне накануне его адрес. Он жил на площади Конституции, так что разыскать его было не трудно.

Господин Сойе был ювелир и часовщик и являлся здесь представителем парижской фирмы Лакреза. Я забрел к нему в магазин в десять часов утра.

В тот момент, когда я входил, немного тучный господин лет около сорока, с веселым, улыбающимся лицом, смеющимися добродушными глазами, довольно большим ртом, слегка румяный, бодрый и здоровый, с физиономией, симпатичнее которой я не встречал, сидел у конторки и писал что-то. Увидев меня, он весело воскликнул, протягивая мне руку:

— А, вот и вы!

— Как так? — воскликнул я, недоумевая и недоверчиво пожимая протянутую мне руку.

— Ведь я вчера весь день только о вас и думал!

— Обо мне? Весьма вам благодарен, но позвольте вас спросить, с кем вы изволите говорить?

— Да с кем же, как не с вами?!

— Но я в первый раз имею удовольствие видеть вас!

— Ну да, но мы все здесь знаем вас; и хотя я действительно вижу вас в первый раз, но тем не менее уверен, что вы именно то лицо, которое я ожидаю.

— Как? Неужели вы ожидали меня?

— Конечно, и доказательством может служить то, что я именно ради вас отсрочил свой завтрак, а теперь мы можем сейчас же сесть за стол. Будьте спокойны, мы позавтракаем с вами по-французски!

— Вы очень любезны, и я весьма ценю ваш милый, сердечный прием, но уверены ли вы в том, что не ошибаетесь?

Он весело расхохотался, и его примеру тотчас же последовали хором три других господина, находившиеся тут же, в магазине.

Это были служащие или, вернее, компаньоны господина Сойе — один француз и два бразильца, как я узнал впоследствии.

— О-о, здесь вас все знают, вы — Гюстав Эмар, романист и бытописатель; ваши книги ходят здесь по рукам и на французском, и на португальском языке. Вас очень любят в Бразилии — вы сами вскоре в этом убедитесь… Теперь вы видите, что я не ошибаюсь? Мало того, я вам скажу, что вы имеете при себе письмо моего закадычного приятеля и друга господина Жено, адресованное на мое имя, — не так ли?

— Да, все это совершенно верно, — подтвердил я. — А вот и то письмо, о котором вы только что упомянули, — добавил я, подавая ему письмо.

— Прекрасно! Мы успеем его прочесть и после! — воскликнул Сойе, кинув его в ящик стола.

— Надеюсь, теперь вы довольны? — добавил он, обращаясь ко мне.

— Да, но не совсем, я желал бы знать, кто мог сообщить вам все подробности того, что было говорено между господином Жено и мною, и как это могло случиться, что вы ожидали меня?

— Вчера, часов около трех пополудни, ко мне зашел мой хороший приятель, доктор Лежандр…

— А-а… ну, теперь я понимаю!

— Видите, как все просто!

— Действительно… но вы изволили сказать, что думали и беспокоились обо мне вчера.

— Да, я подыскивал вам квартиру!

— И вы нашли что-нибудь подходящее?

— Конечно, но мы поговорим об этом после завтрака, теперь же я положительно умираю от голода, а вы?

— И я тоже!

— Ну, так скорее за стол!

Господин Сойе ввел нас в маленькую комнатку, смежную с магазином, где уже был накрыт стол, сервированный на пять персон.

Все мы сели за стол. Красавец раб, почти белый, прислуживал какому-то бразильцу, у которого господин Сойе нанимал его за известную помесячную плату. Раб этот прекрасно говорил по-французски и, видимо, отлично исполнял свои обязанности.

Завтрак был незатейливый, но сытный и вкусный, прекрасно приготовленный и приправленный чистосердечным добродушным весельем, за которым не чувствовалось никакой задней мысли.

Разговор вертелся главным образом вокруг Франции и, преимущественно, Парижа — от меня хотели слышать последние новости, и я охотно делился всем, что знал сам. Мы пили за республику, за Греви7, за французскую нацию.

В Рио-де-Жанейро тоже есть французская колония, не особенно многочисленная, но все же насчитывающая до двадцати пяти тысяч человек. Не все, конечно, богаты, но все работают, трудятся, все без исключения народ честный, уважающий друг друга и держащий высоко честь французского имени. Здесь их все любят и уважают, и это более всего делает им честь.

В Америке очень трудно встретить вторую такую колонию, как эта.

После кофе все поднялись из-за стола, и господин Сойе, надев пальто, обратился ко мне:

— Пойдемте; надо покончить с этим делом сейчас же!