Новая девушка

В тот день, когда я заболела, их беседа должна была быть более напряженной, чем всегда, — в этом я была уверена. Я размышляла об этом, лежа на диване, укрытая пледом, связанным бабушкой, и слушая бормотание телевизора где-то на заднем плане. Марго без меня будет молчаливой и застенчивой, не зная, что сказать. И чем больше она будет стараться что-то придумать, тем сложнее ей будет чем-то заинтересовать Хелен. Наша тройственная дружба основывалась на том, что я выступала в качестве переводчика, чтобы Марго могла понять, что имеет в виду Хелен, и ответить ей. А если уж говорить о Хелен, то я ей нравилась, а Марго она воспринимала как никому не нужный, но неотъемлемый элемент.

Когда через час в дверь позвонили, я уже знала, что это Хелен — еще до того, как Ма проводила ее в гостиную. Ее рюкзак упал на пол, она сняла пиджак и плюхнулась в кресло напротив меня.

— Я сказала Марго, что мне надо помочь маме по дому, — начала Хелен, глядя мне прямо в глаза, как будто пыталась прочесть мысли, крутившиеся у меня в голове. — И вообще, у нас не нашлось темы для беседы…

Она уставилась на потертый манжет своего школьного свитера, а я заерзала на подушках. Мне не давало покоя то, каким ребенком я должна показаться ей в этой своей клетчатой пижаме, с грязными волосами, бледной физиономией и запахом немытого тела.

Тут мне пришло в голову, что Хелен, навестив меня во время болезни, поступила как взрослая женщина. Наверное, так поступают все взрослые женщины, которые беспокоятся друг о друге — я имела в виду тех, что живут в квартирах в зданиях из стекла и бетона с балконами и цветами в горшках. Они заходят друг к другу, предлагая купить что-то в магазине или прибраться — такое внимание и забота являются неотъемлемой частью независимой взрослой жизни. Мы же с Марго еще находились на той стадии, когда матери звонили в школу и объясняли наше отсутствие, а мы довольствовались тем, что увидим друг друга на следующий день. Хелен выглядела гораздо более самостоятельной, чем мы, и это произвело на меня большое впечатление.

— Марго смешная, правда? — Хотя все внимание Хелен, казалось, было сосредоточено на торчащих нитках ее свитера, в голосе слышалось ожидание моей реакции. И я поняла, что она хочет заставить меня сказать что-то предательское по отношению к Марго.

А я хорошо знала, как Марго, должно быть, была рада, что их встреча закончилась так быстро, и что она будет в отчаянии, узнав, что Хелен свернула ее только для того, чтобы прийти ко мне.

— Она иногда здорово нервничает…

Я попыталась защитить свою лучшую подругу, хотя мне этого не сильно хотелось. Я представила себе, как Хелен врет без зазрения совести, а потом поспешно уходит, чтобы не пропустить автобус до моего дома. А Марго отправилась бы прямо домой — ничего другого ей просто не могло прийти в голову. И в этот момент мне показалось, что Хелен действительно обо мне беспокоится, что для нее это не хиханьки-хаханьки, что она абсолютно серьезна, а не шутит и не притворяется.

Я небрежно пожала плечами в надежде на то, что этот жест отвлечет ее внимание от моих хвостиков и пижамы, от пустой суповой тарелки на подносе, который Ма принесла во время ланча, от детских программ на экране телевизора, работающего с выключенным звуком. И сказала то, что, по моему мнению, сказала бы, если б мы сейчас сидели за хромированной барной стойкой, скрестив под ней ноги без обуви, уставшие после трудового дня, и пальцами снимая оливки с зубочисток, торчащих из напоминающих вазы бокалов…

— Наверное, она еще слишком молода, — произнесла я.

Казалось, это произвело на Хелен должное впечатление, и ледяная глыба, появившаяся у меня в желудке при мысли о том, что этими словами я предала Марго, что я рассказала новенькой чужую тайну, растаяла.

Когда позже Марго позвонила, чтобы узнать, как я себя чувствую, я ничего не сказала ей о своей посетительнице.

3

Всё решили одни-единственные праздники. Марго пришлось пропустить всего неделю в конце четверти, потому что при таком раскладе ее родители могли снять коттедж подешевле, но этого оказалось вполне достаточно. Я махала Марго на прощание, стоя на крыльце Хелен — наши силуэты были видны на фоне падающего из двери света, — пока она брела по подъездной дорожке, усердно поворачивая голову через каждую пару шагов, чтобы убедиться, что мы всё еще смотрим ей вслед. В тот вечер ей надо было пораньше вернуться домой, чтобы упаковать чемоданы, — на следующее утро они собирались уехать чуть свет.

При расставании Марго выглядела обеспокоенной — она не отрываясь смотрела нам в глаза, требуя, чтобы мы писали ей, пока ее не будет. Эта ее постоянная тревога вкупе с застенчивостью и почти патологическим желанием знать, что происходит в ее отсутствие, наполнили ее жизнь после появления Хелен отчаянием, но только сейчас я наконец поняла, насколько это отчаяние, тяжелое и привязчивое, стало ее неотъемлемой частью.

Когда в конце подъездной дорожки она свернула за угол и скрылась из виду, Хелен повернулась ко мне, и на ее губах медленно появилась улыбка.