Новая эпоха — старые тревоги: Экономическая политика

Совершенно очевидна взаимосвязь и преемственность советских ценностей с традиционными. «До основанья» не получилось, в том числе и в части избавления от отрицательных качеств. Это объясняется не только живучестью старой культуры, но еще больше характером нового строя, его сходством с прежним: еще возросшая роль государства, иерархическая организация общества, повсеместное распространение системы «сдачи-раздачи» при свертывании сети рыночных отношений. Это крайне важно, ибо дело не в неизменности ценностей, якобы искони присущих русским, а в сохранении принципиально важных социальных институтов, ценности формирующих. «Самый передовой общественный строй» на деле оказался вторым изданием государственного феодализма, продлением его существования.

Вместе с тем заметны определенные изменения. Меняется отношение к труду ради заработка: он уже не наказание, его низкая эффективность — от отсутствия действенных стимулов. За официальной, а для многих и реальной скромностью в потреблении, обусловленной недоступностью многих товаров и услуг, дефицитом, скрывается набирающая силу жажда потребительства. Воровство у государства (из общественной собственности) не считается воровством: несун — не вор, он берет общее, значит, ничье. Богатство еще предосудительно, карьеризм официально осуждается, но это своеобразный субститут богатства в советских условиях: повышение по карьерной лестнице равносильно приращению капитала.

Принципиально новая и продуктивная ценность — образование.

Содержание многих ценностей поменялось в силу колоссальных социальных изменений. Отметим некоторые важнейшие события и процессы.

В 1968 году численность городского населения превзошла численность сельского. В 1913 году в городах жило 15 % населения, в 1926-м — 17 %, в 1939-м — 31,7 %. До середины XX века мы все еще были по преимуществу крестьянской страной. Но в 1990 году уже 2/3 населения жило в городах. Численность сельского населения СССР сократилась и абсолютно, почти вдвое, с 1926 по 2000 год. Россия — еще более городская страна, чем СССР, — 74 % городского населения.

В середине 1920-х годов большинство россиян жило в деревенских домах. К концу 1950-х — в коммунальных квартирах, общежитиях и бараках. В 1989 году в отдельных квартирах с минимальным уровнем благоустройства (ванна, горячая вода, центральное отопление, канализация) жило 67 % городских семей, а всего в отдельных квартирах и домах, включая село, — 53 % семей. «Отдельная квартира стала основным типом городского семейного жилища, а обитающая в такой квартире малая нуклеарная семья — основным типом городской семьи»[102].

В те же годы в связи с урбанизацией, сменой образа жизни, источников дохода, произошла радикальная смена демографического режима — от быстрого роста населения при высоких рождаемости и смертности к стационарному населению или даже депопуляции при низких показателях рождаемости и смертности.

Суммарный коэффициент рождаемости — среднее число рожденных одной женщиной за всю жизнь — монотонно снижалось с 2,626 в 1958–1959 годах до 1,214 ребенка в 2000 году, в том числе с 1,552 в 1992 году. Иначе говоря, на этот процесс либеральные реформы оказали лишь незначительное влияние. Смертность после Второй мировой войны снижалась до 1964 года, затем до 1985-го она медленно росла (с 9,4 чел. на 1000 жителей в 1970–1971 гг. до 11 чел. в 1985–1986 гг.); упала во время антиалкогольной компании 1985–1987 годов и заметно возросла в 1992–1994 годах (до 17,8) и затем в 2000 году — 17,4 чел. Здесь негативное влияние реформ сказалось более заметно, но в целом тенденция стабилизации налицо[103].

Смена демографического режима — явное свидетельство изменения отношения людей к своей жизни и смерти: не во мнениях, а в поступках. В дореволюционной России преобладала пассивность перед смертью: «Бог дал, Бог и взял». К концу советской эпохи люди хотят жить как личности, лучше, поэтому женщины зачастую отказываются от рождений. Со смертью борются и врачи, и их пациенты. Ценность человеческой жизни выросла. Это ли не показатель развития индивидуализма?

Таким образом, за годы советской власти полностью изменился образ жизни людей: из села, собственного дома, патриархальной семьи, всепроникающего социального контроля соседской общности люди переместились в города, в отдельные квартиры и многоквартирные дома, где соседи порой не были знакомы друг с другом, в малые семьи с одним-двумя детьми. Город сделал людей более свободными и более уязвимыми.

Но большинство новых горожан, а в значительной части и их дети еще оставались сельскими жителями по образу мыслей, по ценностям. К моменту распада СССР примерно половина его жителей была горожанами в первом поколении. Среди 60-летних и старше граждан СССР коренными горожанами были только 15–17 %,40 % среди 40-летних, и только в числе лиц моложе 22 лет уже преобладали горожане во втором поколении[104]. Связь большинства горожан с сельскими родственниками зачастую была сильнее связей с соседями, а то и с сотрудниками.