Новая Европа Владимира Путина. Уроки Запада для России

На европейских выборах в мае 2014 г. название группы было дополнено и стало звучать как «Европа свободы и прямой демократии» (Europe of Freedom and Direct Democracy). В группу вошли, в частности, представители итальянского популистского «Движения пяти звёзд» (Movimento 5 Stelle), ряд позиций которого близок к евроскептицизму. Общее число депутатов-участников группы достигло 48. Однако группа потеряла официальный статус уже в октябре того же года, когда евродепутат от латвийского Союза зелёных и крестьян (Zalo un Zemnieku savieniba) Ивета Григуле (Iveta Grigule) без объяснения причин покинула «Европу свободы и прямой демократии», из-за чего депутатская группа больше не соответствовала официальному требованию к европейской фракции (необходимость иметь в своём составе представителей как минимум семи разных стран ЕС)311. По некоторым данным, она покинула группу из-за давления председателя Европарламента Мартина Шульца, но он эти обвинения отвергал312. Как бы там ни было, Григуле вскоре была назначена специальным представителем Европарламента в Средней Азии («непыльная и довольно прибыльная синекура», как написал исследователь евроскептицизма Кирилл Бенедиктов313). А к октябрю 2014 г. было анонсировано восстановление фракционного статуса группы – к ней присоединился Роберт Ивашкевич (Robert Iwaszkiewicz) из националистического польского Конгресса новых правых (Kongres Nowej Prawicy)314.

В январе 2015 г. евродепутат Амьяд Башир (Amjad Bashir) вышел из созданной UKIP фракции и перешёл к Консерваторам315.

В 2004 г. партия насчитывала 20 тыс. членов, а в 2014 г. – более 40 тыс.316

«Средний избиратель UKIP – это вовсе не обязательно еврофоб или человек протестного склада характера. Напротив, избиратели разделяют чистый и понятный набор мнений, совмещая глубокий евроскептицизм с устоявшимися взглядами на иммиграцию, национальную идентичность и изменения, происходящие в британском обществе. Конфликт между избирателями UKIP и политическим мейнстримом отражает глубоко укоренённые различия в образе мыслей избирателей разного общественного статуса. Те, кто ведёт или входит в три мейнстримовые партии (Консерваторы, Лейбористы, Либерал-демократы), – выходцы из высокообразованного и социально-либерально среднего класса, которым комфортно в этнически-и культурно-разнообразном, стремящемуся к переменам обществу. Те же, кто ведёт, входит или голосует за UKIP, обычно старше, менее образованы, не чувствуют себя ни экономически защищёнными, ни достаточно хорошо представленными в органах власти, им некомфортно в «новой» Британии, которую они воспринимают как чуждую и пугающую», – пишут политологи Роберт Форд (Robert Ford) и Мэтью Гудвин (Matthew Goodwin)317.

Большинство избирателей UKIP – белые. Этнические меньшинства избегают партию. Из нехристианских деноминаций сравнительно высокой поддержкой партия пользуется у иудеев, буддистов и атеистов, мусульмане же практически не голосуют за евроскептиков318.

Рабочий класс составляет 42% электората UKIP, что даже выше, чем у Лейбористов. UKIP считается партией, куда со временем переходят разочаровавшиеся Консерваторы и Лейбористы.

Сведения о том, похож ли социальный портрет избирателей UKIP на портрет симпатизантов радикальных националистических партий, в частности Британской национальной партии, разнятся.

Согласно соцопросу декабря 2014 г., Фарадж оказался самым непопулярным кандидатом среди молодёжи в возрасте 17-22 лет319. Зная это, Фарадж во время предвыборных дебатов 2015 г. и дебатов перед референдумом по выходу Великобритании из ЕС много апеллировал именно к молодёжи и её проблемам.

Найджел Фарадж поддерживает политические контакты с американскими консерваторами320, при этом его отношения с Марин Ле Пен и французским «Национальным фронтом», парадоксальным образом, весьма конфликтны321. UKIP и «Национальный фронт» на уровне Европейского парламента периодически обвиняют друг друга в «грязных трюках», «врождённом антисемитизме» или политических контактах «не с теми» партиями. Как сообщил автору данной книги один из давних сотрудников, ныне в отставке, аппарата UKIP в Европарламенте, одной из причин нежелания Фа-раджа объединяться с «Национальным фронтом» являются возможные ассоциации в СМИ и общественном мнении Великобритании французских националистов с имеющим крайне негативную репутацию (расизм, ксенофобия, связи со скинхед-субкультурой) британским «Национальным фронтом». Другой, более прозаичной причиной взаимоотталкивания Фараджа и Ле Пен может являться и традиционная франко-британская антипатия. Впрочем, забегая вперёд, отметим, что после успеха Brexit’a и победы Дональда Трампа Фарадж стал более положительно отзываться о лидере французских националистов, отмечая, что, если Ле Пен победит на президентских выборах в своей стране, «Евросоюзу конец»322.