Новая идеология: голодомор

1891 год — голодали 40 миллионов человек из 125 миллионов населения России, умерли от голода 4 миллиона;

1901 год — голодали 30 миллионов, умерли 2,8 миллиона;

1905–1908 годы — от голода умерли 4 миллиона человек;

1911 год — 1 миллион;

1913 год — самый урожайный для царской России — от голода умерли 1 миллион 200 тысяч человек.

И все же эта ужасающая беда была хотя бы неравномерной по стране.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, 1913 год

«В 1821 году, столь бедственном для многих губерний, что помещики заявляли правительству о своей несостоятельности прокормить крестьян, в Пермской губернии не знали, куда девать хлеб. В 1830 году в Волынской губернии, например, четверть ржи стоила 25 рублей, а в Екатеринославской — 2 рубля 50 копеек; в 1835 году в Саратове цена была 4 рубля, в Томске — ниже 3 рублей, а во Пскове — 30 рублей. В 1836 году понижение цен на хлеб сильно озабочивало правительство — и в то же время многие губернии получали продовольственные ссуды, а Олонецкой губернии грозил голод. Когда в 1873 году страдала от голода левая сторона Поволжья — самарско-оренбургская, на правой стороне — саратовской — был редкий урожай и хлеб не находил сбыта даже по низким ценам. То же самое наблюдалось в 1884 году в Казанской губернии, когда казанские мужики питались всяческими суррогатами, а на волжско-камских пристанях той же Казанской губернии гнили 1 720 000 четвертей хлеба. Наконец, и в злосчастном 1891 году, когда весь восток Европейской России объят был неурожаем, урожай хлебов в губерниях малороссийских, новороссийских, юго-западных, прибалтийских и на севере Кавказа был таков, что в общем в России уродилось на каждую душу несравненно больше тех четырнадцати пудов, которые признаны были тогда достаточными для продовольствия души в течение года. Но покупательная сила нашей массы по отсутствию сбережений столь ничтожна, что всякий неурожай вызывает необходимость правительственной помощи и частной благотворительности как для продовольствия, так и для обсеменения, предотвращения падежа рабочего скота и т. п.».[5]

Сильнейшим после Октябрьской революции был голод 1921–1922 годов в Поволжье, вызванный не только жестокой засухой, но и истощением страны в ходе мировой и Гражданской войн. Во всех остальных случаях голод возникал в силу неурожая или природного бедствия, поражавшего сельское хозяйство отдельных регионов. Запас прочности у крестьянских хозяйств был невелик. Год-два-три природных сложностей — запасы хозяйств заканчивались и наступал тотальный региональный голод. Раньше, когда рядом с крестьянами существовал помещик со своим товарным производством хлеба, у крестьянина была страховка — взять в долг, отработать, вымолить. Однако и у помещичьего хозяйства был свой предел прочности, неурожаи могли обессилить и его.

Спасением было только бегство в регионы России, не охваченные неурожаем, но бегство было чревато смертью в дороге.

Голод приходил обычно зимой, а куда можно массово бежать в России зимой? Весной же ослабленный зимним голодом крестьянин массово бежать уже не мог, тем более что зарождалась надежда на весну, на будущий урожай, надо было начинать посевную.