Новая игра

Мария Семенова, Феликс Разумовский Ошибка «2012». Новая игра

Козодоев. Прибытие в Пещёрку

Новое место службы встретило старшего прапорщика Владимира Козодоева жарой, запахом поздно расцветшей сирени и бессчётными раскосыми лицами. Да-а, реалии в некоторых отдельно взятых местах Ленобласти были таковы, что человек, читающий фэнтези, непременно вспомнил бы цикл романов о еврокитайском государстве Ордусь. А также лозунг «Хочу в Ордусь!», выдвинутый в Интернете восторженными почитателями цикла. Ох, братцы, поосторожней с желаниями!.. А то ведь могут и сбыться. Вот вам ваша Ордусь. Радуйтесь…

Впрочем, старший прапорщик Козодоев всякой чепухи не читал. И на сайтах, посвящённых новинкам литературы, замечен не был ни разу.

«Интересно, в Китае растёт сирень? — задался Вован бесхитростным вопросом. Перехватил поудобнее чемодан и зашагал к оплоту местного правопорядка — мимо памятника вождю, мимо торговых рядов. — Во Шанхай…»

О том, что Шанхай — давно уже не клоака ветхих курятников, а современнейший процветающий город, Козодоев опять-таки не задумывался. Да и правильно делал. Если много думать, неизбежно посетит гадкая мысль, что, вытесненная красавцами-небоскрёбами, та самая клоака в полном составе переехала к нам. А сознавать это, согласитесь, неприятно и нехорошо. Потому что наводит на следующую столь же гадкую мысль: почему? Почему к нам едет не цвет нации, а именно клоака?..

Между прочим, читатель, о нашей с вами великой стране в иных государствах тоже судят по магазинным воришкам и по белокурым девицам, приехавшим подзаработать древнейшей профессией…

…Так или иначе, придонный слой Азии расположился на главной площади Пещёрки как у себя дома. Азия торговала, пела, гадала, озираясь, толкала что-то из-под полы, кричала, криво ухмылялась, умело ездила по ушам. Цыганский табор по сравнению с этим скопищем показался бы тихим клубом пенсионеров.

«Жуть! Понаехали тут!..»

Остановившись под деревом, Козодоев некоторое время привычно и зорко наблюдал за рыночно-криминогенной стихией. Не из праздного любопытства, конечно. Здесь, в этой стихии, ему в обозримом будущем предстояло жить и трудиться, зарабатывая на хлебушек. Желательно с маслом…

При мысли о перспективах на хлебушек с маслом Вовану с неизбежностью вспомнилась Люська. Естественно, с ним не поехавшая. Он расстроился, тяжело вздохнул и отворил обшарпанную дверь, что вела в районный отдел внутренних дел.

Внутри цитадель порядка не впечатляла. Тесная «дежурка», грязный «обезьянник», хмурый после ночи помдеж… Козодоев, в общем, примерно такой картины и ожидал.

— Отдел кадров? — изумился помдеж. Судорожно зевнул и ткнул пальцем в направлении паутины на потолке: — Там они, наши начальнички. Им сверху видно всё, ты так и знай… Слушай, старшенький,[1] дай закурить, а? Что, не куришь? Молодец. Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт…

«А Люська и не вспомнит небось…»

— Типун тебе на язык, сержант, — буркнул Козодоев. Вконец помрачнел и по выщербленным ступеням двинулся наверх — к начальству. Этого последнего много обитало в полудюжине кабинетов, но с ходу пообщаться не удалось. На двери старшего по общественной безопасности весомо, незатейливо и цинично красовался амбарный замок. Предводитель отдела участковых уполномоченных работал, судя по записке, на выезде. А начальник штаба, сколько ни ломились ему в дверь, на стук и на крик так и не отреагировал.

В итоге пришлось Козодоеву предстать перед главой аж всей пещёрской милиции — Звоновым Власом свет Кузьмичом. И вот тут — приятная неожиданность: грозный командир оказался дядькой что надо. И пахло от него не неприятностями, а водочкой и закуской, отчего у Вована на душе немедленно полегчало.

— Ну, слава Богу, — выслушав новоприбывшего, обрадовался Звонов. — Нашего полку прибыло. Как же ты вовремя, старший прапорщик, как же ты вовремя…

Протянул руку, усадил на колченогий стул, как-то очень по-отцовски предложил «Беломора» и холодного чайку.

— Благодарствую, товарищ подполковник, не курю, — сдержанно поблагодарил Козодоев. Что до чая, после автобусной тряски прохладный стакан так и притягивал взгляд, но он вынудил себя отказаться. Пусть видит начальство, что он сюда прибыл не чаи распивать, напротив — готов вселять трепет в преступников. И он сурово спросил: — Когда прикажете приступать?

Подполковник чуть искоса, критически посмотрел на него. То ли вправду орёл, то ли очки втирать здорово научился?.. Потом Звонов встал и поманил новенького к окну, за которым бушевало азиатское дно.

— Ты это, сынок, видишь?

— Вижу, товарищ подполковник.

— Ну и как впечатление? — продолжал Звонов. — Нравится? Или, товарищ старший прапорщик, может, глаз режет?

У него самого в глазах светились мука, ярость и раскалённый булат.

— Ещё как режет, — хмуро кашлянул Козодоев и отвернулся от Азии. — Прикажете искоренять?