Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Несмотря на наличие сложных иерархий родства, общество номадов фундаментально эгалитарно: каждый взрослый мужчина — вооруженный воин, который может оказать сопротивление попытке принуждения или в крайнем случае откочевать со своей семьей прочь. Поэтому власть вождя покоится на его авторитете старшего, но также на способности возглавлять победоносные походы, приносящие добычу. Исследователи разных кочевых обществ отмечают ключевое значение харизмы (зачаровывающей притягательности личности) вождя для подчинения ему остальных членов сообщества. Хазары не были в этом отношении исключением. Их настолько поражал масштаб власти, оказавшийся в руках кагана, что они воспринимали ее как сакральное (божественное) явление. Каган воспринимался не источником, а проводником власти. За это ему воздавали высокие почести, но всего лишь как исполнителю священной функции. В результате верховный правитель хазар оказывался заложником или даже рабом собственной власти. Рассказывали, что главной частью церемонии возведения на престол кагана было удушение его шёлковым шнуром: теряя сознание, он должен был назвать число лет своего правления. По прошествии этого срока его убивали, и каганом становился его преемник из «царского» рода. Если новый каган «заказывал» себе слишком продолжительное правление, его все равно убивали по достижении сорокалетнего возраста, так как считалось, что с возрастом божественная сила кут’ покидает правителя. Возможно, эти истории — всего лишь плод фантазии жадных до экзотики и слухов арабских путешественников, но даже в этом случае они свидетельствуют о том, что власть начинает осмысливаться как самостоятельный феномен, отдельный от родственных отношений. Просто вместо того, чтобы воплощаться в особый политический институт — государство, идея власти и сопряженной с ней высочайшей ответственности осмысливалась в рамках религиозных ритуалов.

Впрочем, семейные связи продолжали играть ключевую роль даже при назначении нового кагана, который мог принадлежать лишь к «царскому» роду. Согласно «лестничному» принципу наследования, принятому в степи (по крайней мере, у тюрок), власть переходила от старшего к младшему брату, после к сыновьям старшего брата, затем к сыновьям младшего и т.д. Этот принцип способствовал поддержанию горизонтальных связей между родами, которые в условиях степи могли через одно-два поколения навсегда разойтись и затеряться, и обеспечивал консолидацию кочевого общества. Заимствованный в дальнейшем оседлым населением (например, восточными славянами), в условиях буквальной «недвижимости» земельной собственности и территорий (в отличие от пасущихся в обширной степи стад), этот же принцип наследования стал барьером на пути к политической консолидации.

Однако это произойдет несколько веков спустя, а в VII веке хазары занимают серединное место в цепочке степных конфедераций, между Аварским каганатом в Панонии (на землях современной Венгрии, Словакии и Румынии) за Карпатами и Восточно-тюркским каганатом за Уралом. Со временем они должны были повторить судьбу своих предшественников и, расколовшись, войти в состав новой кочевой конфедерации, предоставив исследователям спорить о том, считать ли ее тюркоязычной, ираноязычной или монголоязычной (при отсутствии надежных письменных свидетельств и ввиду постоянного смешения разных групп кочевников). Однако вторжение арабов в Дагестан в начале VIII в. и явное стремление продвинуться дальше на север создает принципиально новую угрозу хазарам: арабов нельзя включить в конфедерацию подчиненных племен, но нельзя и войти в прежнем виде в их политическое объединение на правах младшего партнера. Эти традиционные стратегии степной «политики» обеспечивали преемственность степных конфедераций, в значительной степени делающую бессмысленным вопрос об «этничности» того или иного объединения номадов.

Продолжая традицию партнерства с Византией, хазары помогали сдерживать арабов в Малой Азии. Они способствовали провалу осады Константинополя войсками халифата в 716−718 гг., в очередной раз напав на Кавказскую Албанию и сковав часть арабской армии (а заодно вновь разграбив край). В 730−731 гг. хазары вторглись так далеко на арабскую территорию, что, разбив 25-тысячное войско, дошли до города Мосул в Северном Ираке. Однако будущий халиф Марван II (Марван Глухой), опытный полководец, в 737 г. предпринял карательную экспедицию против Хазарского каганата силами большой (называют цифру в 120 тысяч) армии. Арабы захватили столицу каганата Семендер (где-то в Северном Дагестане, у Каспийского моря) и продолжили преследование уходящего в глубь степей кагана. Где-то в междуречье Волги и Дона арабы разбили войско кагана, а условием заключения мира стало обещание кагана принять ислам.