Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Возобладало представление о наследственной передачи власти как отчинного наследия, от отца к сыну (не по завещанию иным родственникам и не по легендарному лестничному принципу). Власть великого князя исходила из его природного права, опиралась на поддержку бояр и служилых людей, а высшую санкцию получала не от сюзерена (хана Золотой Орды), а от Церкви. В 1448 г. по настоянию Василия II митрополитом был избран русский епископ Иона, родившийся в деревне под Костромой, и впервые посвятил его в митрополиты не константинопольский патриарх, а собор русских архиереев, что положило начало независимости русской православной церкви от константинопольского патриархата. Таким образом, возникшее некогда как удельное княжество Владимиро-Суздальского великого княжества — вассала хана Золотой Орды, ко второй половине XV в. Великое княжество Московское обретает собственную легитимность. Даже церковь, заменившая хана Орды в роли инстанции, дающей высшую санкцию власти московского князя, была «собственная», независимая от внешних сил.

5.2. Пространственные границы суверенитета

В этой новой политической реальности формальная зависимость ВКМ от Большой Орды уже воспринималась как избыточный архаизм. Если авторитет хана Золотой Орды был еще нужен даже такому амбициозному правителю, как Дмитрий Донской, для сохранения его великокняжеской власти над другими русскими князьями, то начиная с 1450-х гг. Орда — тем более в ее сильно ослабленной форме — больше не могла быть ничем полезной бывшим московским вассалам.

Не случайно, Большая Орда и ее хан Кичи-Мухаммед (1435−1459) («младший» Мухаммед, свергший предшественника — «старшего» Улу-Мухаммеда) практически не фигурируют в событиях, связанных с династическим кризисом ВКМ второй четверти XV в. В 1431 г., лишь в самом начале кризиса, когда спор за великокняжеский престол между Василием II и его дядей Юрием Дмитриевичем был вынесен на суд хана Большой Орды, московские власти вынуждены были отправить в орду дань в знак признания сюзеренитета хана (а значит, и легитимности его решения). В дальнейшем выплаты были нерегулярными, а реальной проблемой для Москвы было финансовое обеспечение выкупа из казанского плена Василия II. Орде тоже хватало собственных проблем: в 1453 г. попытка подчинить Крымское ханство закончилась тяжелым военным поражением на Днепре; в 1459 г. в низовьях Волги от Орды откололось самостоятельное Астраханское ханство. Несколько набегов на ВКМ (обычно игравших роль «напоминаний» о необходимости платить дань) были отбиты в 1450-х гг.

Став единоличным правителем после смерти Василия II в 1462 г., его сын, великий князь Иван III (1440−1505), сразу изменил внешний вид московских монет. Теперь на обратной стороне (реверсе) монеты арабской вязью было написано: «это денга московская» — вместо имени хана Орды. Однако больше, чем окончательным разрывом с Большой Ордой, правительство Ивана III интересовалось расширением власти Москвы на русские княжества, а также на руськие (бывшие рѹськие) земли под властью ВКЛ. Это была новая тенденция: еще в 1395 г. князь Василий Дмитриевич, дед Ивана III, передал Смоленск по договору своему тестю, князю ВКЛ Витовту. В политическом воображении Московского княжества, возникшего уже в условиях вассальной зависимости Владимиро-Суздальской земли от Золотой Орды, бывшие рѹськие земли не воспринимались как актуальная часть общего политического и культурного пространства. Смоленск или Киев не были настолько же «своими», как Вологда (отстоящая от Москвы на 70 км дальше, чем Смоленск), за которую уже в конце XIV в. разгорается борьба Москвы с соседями. По мере того как на протяжении XV в. происходила окончательная эрозия ордынской легитимности, в Москве получало все большее распространение переоткрытие и даже «переизобретение» доордынского прошлого как времени легендарного единства русских земель. Так, в «Задонщине», самом известном литературном памятнике этого периода, масштабном поэтическом рассказе о Куликовской битве 1380 г., московский князь Дмитрий так призывает князей других земель на совместную борьбу с Мамаем:

Братья и князья русские, гнездо мы великого князя Владимира Киевского! Не рождены мы на обиду ни соколу, ни ястребу, ни кречету, ни черному ворону, ни поганому этому Мамаю!