Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Начало обложения местных племен данью варягами отмечено летописцем под 859 годом (за три года до их изгнания). При всей условности летописных дат (да и степени достоверности отдельных упомянутых в летописи эпизодов) очевидна хронологическая близость и прямая логическая связь восстания данников с попыткой возобновить даннические отношения. К середине IX века Волжско-Балтийский путь действовал уже много десятилетий, так что упомянутое летописью обложение данью в любом случае произошло много позднее установления первых контактов местных племен с викингами. Можно только гадать, был ли это разовый набег дружины, следовавшей по маршруту торговых караванов, или попытка взять под систематический контроль получение доходов с транзитной торговли. Существеннее то, что попытка эта не увенчалась успехом в самом начале, то есть общий интерес в сохранении торгового пути оказался много сильнее соблазна одной из вовлеченных сторон захватить контроль над ним. С этой точки зрения понятен и конфликт местных племен, последовавший после «изгнания варягов»: летописец указывает, что «не было среди них правды», то есть правовой основы совместных действий. Обширные лесные просторы позволяли постепенно, избегая острых столкновений, перераспределять границы территории племен, ассимилируя друг друга или вытесняя на свободные земли. Поводом к прямым столкновениям был лишь контроль над стратегическими поселениями в устье рек, у волоков. Именно общая заинтересованность в сохранении транзитной торговли объясняет совместное призвание князя при изначальном отсутствии общего «княжества» (а также косвенно свидетельствует о многоязычии разноплеменного населения региона, делавшего возможным сложное хозяйственное и политическое взаимодействие). Приглашение именно варяжского «заморского» князя для защиты от набегов и разрешения конфликтов в смежных участках торгового пути было вполне логичным компромиссом, учитывая разноплеменной состав «смотрителей» торгового маршрута и ревнивое отношение друг к другу.

«Варяги» и сами не являлись единым народом, а тем более представителями единой политической организации, поэтому нет ничего удивительного, что после изгнания одних «варягов» призвали других. Так систематически поступали франкские императоры и короли, пытаясь использовать дружины викингов против новых набегов. Однако была и существенная разница: Карл Простоватый отдал часть собственного королевства — территорию будущей Нормандии — предводителю викингов Роллону в лен как феод, то есть в полное распоряжение при условии формального признания верховной власти франкского короля. Роллон стал герцогом Робертом, передававшим титул и право на владение герцогством по наследству как единственный источник власти в герцогстве. Рюрика же пригласили княжить «по договору» («по ряду» и «по праву», как сказано в Ипатьевской летописи) сами будущие подданные. Традиция приглашения князя с дружиной для выполнения четко очерченных функций (прежде всего, вооруженной защиты) сохранилась в регионе Приильменья на протяжении веков. Народное собрание Новгорода — вече — приглашало князя на основании «ряда» (договора) и могло его изгнать (наиболее известный пример — князь Александр Невский, изгнанный из Новгорода в 1240 г., а после вновь приглашенный). Поэтому консолидация княжеской власти в верховьях балтийско-волжского пути отличалась от истории герцогов Нормандии: приглашенный князь не мог «слить» признавшие его власть племена в единую массу подданных, проживающих на общей территории с единым юридическим статусом — по крайней мере, до тех пор, пока сами племена со своими народными собраниями и родовыми старейшинами не утратили различия в процессе ассимиляции. Не мог он и претендовать на замещение освященного традицией и законом поста местного правителя, поскольку никакого общего правителя у различных славянских и финских племен здесь никогда не было.