Новая имперская история Северной Евразии. Часть II

Наконец, аграрная реформа представляла собой образец современной последовательной социально-экономической политики. Она была направлена на развитие принципа частной собственности и стимулирование рыночной экономики в деревне как механизмов саморегуляции в ситуации открытого массового общества. Передельная община (там, где она существовала), выполняла функции саморегулирования в искусственно замкнутом сельском мире: она перераспределяла фиксированный и ограниченный набор ресурсов в зависимости от потребностей жителей деревни. Население деревни росло, а площадь пашни, лугов и лесов оставалась прежней. Можно было увеличить ее за счет помещиков (там, где они были) — как требовали народники, социалисты и даже кадеты, — но любому аналитику было ясно, что это было временное решение проблемы, в лучшем случае — на одно поколение. Новые механизмы саморегулирования снимали жесткое ограничение площадью земли. Собственники, ведущие производство для продажи (а не своего пропитания), при помощи новых агрономических технологий могли обходиться прежней территорией, а могли продать хозяйство и попробовать реализоваться в любой другой сфере. Эта модель современной социальной инженерии импонировала октябристам и прогрессистам (и даже части кадетов), резонируя с их собственной картиной мира.

В результате, Государственная Дума в серии законов одобрила «столыпинскую реформу».

Та же логика действовала при принятии закона о введении земства в «Западных губерниях». После активных дебатов, но в рекордно короткие сроки, 1 июня 1910 г., Государственная Дума приняла закон, который распространял действие «Положения о земских учреждениях» 1864 г. на шесть губерний на украинских, белорусских и польско-литовских землях: Киевскую, Подольскую, Волынскую, Витебскую, Могилевскую и Минскую. До тех пор, почти полвека в этих губерниях вместо выборных земских управ действовали администрации «по делам сельского хозяйства», в которых служили государственные чиновники. Это была долгожданная победа либералов-земцев (октябристов и, отчасти, кадетов), требовавших расширения прав земств и распространения их на всю территорию страны.

В то же время, это было важное достижение русского национализма. Прежде режим «русской национальной империи» Александра III и Николая II не вводил земства в западных губерниях из-за того, что в случае выборов по общим правилам, местные земские управы оказались бы под контролем шляхты, да и крестьяне в этих губерниях не были русскими. Закон Столыпина использовал опыт «бесстыжих» социологических манипуляций при выкраивании избирательных курий на думских выборах и предлагал еще более изощренную схему, предоставлявшую исключительные права «русскому элементу» — чиновникам, духовенству и мелким собственникам. Демократически настроенные депутаты Думы настояли на исключении из закона создания отдельной курии для православных священников и прямой дискриминации «польских» землевладельцев, но поддержали принцип разделения выборщиков по национальным куриям, с привилегированным положением «русских». Националисты и большинство правых приветствовали «торжество русского дела на окраинах».

Зато III Государственная Дума проигнорировала куда более «простые» и однозначные законы, например, о подоходном налоге или о неприкосновенности личности и жилища и тайне корреспонденции. У этих законов не было никакой «второй» и «третьей» стороны, более того, практически все депутаты в принципе поддерживали эти меры. И националисты, и социалисты, и капиталисты считали современной и справедливой формой налогообложения прямой подоходный налог, никого не нужно было убеждать в его преимуществах. Единственной проблемой становился сугубо технический вопрос о ставках обложения. К примеру, первоначальный правительственный проект (подготовленный еще в мае 1905 г.) предполагал необлагаемый прожиточный минимум в 1500 руб. в год. Тем самым, налогом не облагались доходы не только крестьян и рабочих, но и мелких служащих и даже большинства «интеллигентных» профессий, включая школьных учителей и земских врачей. Прогрессивная шкала налогообложения начиналась с 1.1% (с 1500 руб. дохода) и доходила лишь до 5% (100 тыс. руб.). Принятый в итоге Государственной Думой уже следующего созыва в апреле 1916 г. закон понижал необлагаемый минимум доходов с 1500 до 900 руб.: с учетом инфляции — более чем в два с половиной раза, включая теперь в число налогоплательщиков практически все население со средним образованием. Ставка налогообложения начиналась с 0.66% и составляла 5% уже при доходе в 20 тыс. руб., останавливаясь на 12.5% для доходов свыше 400 тыс. рублей.