Новая имперская история Северной Евразии. Часть II

Еще в начале 1720-х гг. картина не была столь однозначной, но серия назначений и перемещений церковных иерархов привела к абсолютному доминированию украинских церковных деятелей как раз к началу царствования Анны. Эта тенденция только усилилась в последующие годы: в 1739 г. на смену епископу нижегородскому Питириму (выходцу из семьи старообрядцев) был назначен Иоанн Дубинский, выпускник Киево-Могилянской академии; после смерти архиепископа ростовского Иоакима (уроженца Суздаля) в 1741 г. его преемником стал родившийся на Волыни Арсений Мацеевич, получивший церковное образование во Львове и Киеве. Учрежденные в 1742 г. архиепископские кафедры в Москве и Санкт-Петербурге были сразу отданы украинским клирикам. На протяжении нескольких десятилетий исключительно выходцами из украинских земель замещались кафедры в Казани (более полувека) и Пскове (45 лет), Твери и Тобольске. Быстро продвигаясь в церковной иерархии, выпускники Киево-Могилянской академии проводили на вакансии в своих епархиях бывших однокашников или просто знакомых и родственников, формируя особую социальную сеть, охватывающую всю империю. Эти люди не разделяли никакой особой и единой «украинской» позиции (между «малороссийскими» иерархами велась отчаянная борьба, они присоединялись к противоположным враждующим церковным «партиям»). Однако вместе они представляли совершенно иной тип церковнослужителей, получивших наиболее фундаментальное для того времени образование в университетах Речи Посполитой и германских княжеств. Они систематически изучали схоластическую философию, полемическое богословие эпохи контрреформации (как католическое, так и протестантское — например, Феофан Прокопович), а в иезуитских коллегиях их готовили к активному взаимодействию с внешним миром, начиная с рациональной постановки миссионерской деятельности и кончая знакомством с передовыми научными достижениями. Не менее важным было освоение священниками — выходцами из Малороссии и Речи Посполитой — светской культуры эпохи барокко, включая практические навыки в разных литературных жанрах и публицистике.

Нет никаких свидетельств того, что между украинскими священниками и прихожанами или чиновниками на бывших московских землях существовал какой-либо языковой барьер. Никто не подвергал сомнению «истинность» их православия (кроме соперников по внутрицерковной борьбе). Тем более остро должен был переживаться формирующимся «шляхетством» из старомосковских земель разительный контраст нового православного духовенства с привычной церковной культурой Московского царства: по всем статьям «свое» — но совершенно «чужое». Однако для самих высокообразованных священнослужителей из украинских земель открывающееся широкое поприще в масштабах Российской империи, по-видимому, было вполне «своим», предоставляя широкие возможности для церковного служения и приложения полученных знаний и навыков. Они оказались идеальными сотрудниками по реализации и экспансии камералистского проекта современного государства, о чем свидетельствуют их удивительные жизненные траектории.

К примеру, святой Иннокентий Кульчицкий родился в начале 1680-х годов на Черниговщине в старой шляхетской семье, обучался в Киево-Могилянской академии, по окончании которой принял монашество. Останься Иннокентий в Малороссии, он мог бы прожить всю жизнь простым монахом, учитывая ограниченность местных церковных вакансий при относительно высокой конкуренции выпускников киевской академии и церковных заведений Речи Посполитой. Однако около 1708 г. он переводится в Москву, преподавателем в Славяно-греко-латинскую академию, оттуда — в Санкт-Петербург, где вскоре назначается корабельным иеромонахом на фрегат «Самсон», а потом и обер-иеромонахом флота. В 1721 г. Петр I назначает Кульчицкого руководителем Русской Духовной миссии в Пекине. Ожидая разрешения въехать на территорию империи Цин, он три года провел в Бурятии, где открыл духовную школу в Селенгинске. Так и не получив разрешения от цинских властей, в 1727 г. Кульчицкий по решению Священного Синода определяется епископом Иркутским и Нерчинским, основывая первую епархию в Восточной Сибири. Помимо церковной — просветительской и миссионерской — деятельности, Кульчицкий содействовал первой камчатской экспедиции командора Витуса Беринга (1725−1729) — первой в России морской научной экспедиции, нанесшей на карту северо-восточное побережье Азии.