Новая история Колобка, или Как я добегалась

— Еще вопросы? — он снова улыбался, легко, самыми уголками губ и глаз, но красило его это необыкновенно.

— А внешность и синие глаза — это тоже расовый признак? — поддержала я смену темы.

— Нет, это, как раз, семейный, — улыбка стала чуть шире.

Мне стало чуть жарче.

Может, он врет, и помимо встроенного энергетического насоса у альтеров имеются свойства суккубов?

Хотя, в нашем случае, конечно, инкубов!

— Чисто внешне альтеры от людей ничем не отличаются, если прячут каналы, — заверил меня господин Азор. — Еще что-нибудь интересно?

— Да! — рассердилась я на эту улыбочку, на эти руки на руле и бьющую наповал сексуальность в целом.

Но сеанс игры в “Вопрос-ответ” прервал телефонный звонок.

— Алло, — недовольно произнес Мирослав в трубку. — Катаюсь. Нет, Слав, нет у меня никаких дел, просто катаюсь! Да, езжу по дорогам. Мне так лучше думается. Да, один. Еще вопросы будут? Я не злюсь. Да, и тебе спокойной ночи…

Раздражение Мирослава, полыхнувшее в начале. к концу разговора сошло на нет, он ощутимо успокоился, а вот я навострила уши. Выводы получились… интересные.

— То есть, ты не сказал никому о нас? — со злорадным удовольствием поймала я его за руку.

Он весело приподнял брови, блеснул на меня синими глазами, и потянулся за отложенным телефоном. И это всё вместо того, чтобы начать юлить и оправдываться!

— Даже так? Я могу исправить это прямо сейчас, — с нескрываемым наслаждением выдал он, управляясь с телефоном одной рукой и деля внимание между ним, мной и дорогой, — Только, когда тебя будут осаждать орды моих родственников, помни — это была твоя идея! Я пытался тебя защитить!

Ч…Что-о-о?! Какие еще родственники?! Не надо мне никаких чужих родственников!

— Стоп! Нет! Прекрати это! — его руку я успела перехватить за миг до того, как палец нажал кнопку вызова.

— Что — “прекрати”? — веселился Мирослав, мстительно “не понимая”, чего я хочу.

— Всё прекрати! — рявкнула я, — Разговаривать по телефону за рулем прекрати! В конце концов, это не безопасно, ты подвергаешь риску мою жизнь!

— Конечно-конечно, дорогая! — покладисто выдал это мерзавец, кайфуя от ситуации и не скрывая этого. — Чтобы сообщить родителям такую новость, я могу и остановиться!

И БМВ действительно съехала на обочину.

Несколько секунд отчаянной борьбы, попытки выкрутить телефон из сильных рук — и я, сдавшись, заныла:

— Не надо никому звонить! Мир! Ну, Мир! Мирослав!

Не надо, пожалуйста! Я не хочу, я не готова!

Мирослав, будто услышав и сказанное мной, и то, о чем я промолчала, расслабил пальцы, и телефон оказался у меня в руках. А я — в руках у него.

Теплые, бережные объятия. И шепот на ухо:

— Лен, я рад, что вы у меня есть. И уж точно вас не стыжусь. Но прежде чем ставить в известность широкую общественность, я считаю, нам нужно разобраться между собой. Договориться.

Он потерся скулой о мой висок, и отпустил.

Я осторожно выпрямилась в кресле, приходя в себя и выпутываясь из этого запаха и объятий.

Голова слегка шла кругом.

Да даже и не слегка, пожалуй, а как следует.

— Слушай, — выдала я, пытаясь заткнуть наболевшим вопросом брешь в обороне. — Вот скажи мне, кем надо быть, чтобы назвать своего ребенка “Радомил”?!

Вместо обиды этот мерзавец бессовестно рассмеялся:.

— Выпендриваться с именами — еще один семейный признак! Знаешь, как Ольку на самом деле зовут? Рогнеда!

Из меня вырвался полузадушенный писк: серьезно?!

Господи, хватит, слишком много потрясений для одного вечера!

Мир веселился, не скрываясь, и, видя, что оппонент “поплыл”, безжалостно добил:

— У нас деда Рогволод звали. И он всю жизнь мечтал, что назовет свою дочь Рогнедой, но сперва не повезло ему — у них с бабушкой два раза по два сына получилось, а потом Ольке — ее угораздило родиться старшей внучкой. Дед и назвал ее, как мечталось. Но Ольга с этим именем всё детство страдала, и так намучилась, что как только восемнадцать исполнилось — взяла паспорт, и в ЗАГС. Дома скандал был жуткий. Олька уперлась насмерть: прямо заявила родителям — скажите “спасибо”, что отчество не сменила! Я ей пока ничего не говорил, но вот увидишь, она будет рада.

Святая мужская наивность! Остается только умиляться, что он действительно в это верит, учитывая наш осложненный анамнез.

Мир оценил легкое выражение глубокого скепсиса на моем одухотворенном челе, и добавил:

— Я серьезно, у меня есть основания так говорить.

Любопытство вынырнуло из меня на поверхность, и навострило уши, а Мир, тем временем, развил мысль:

— Понимаешь, ты уже сделала для этого самое главное. Ты дала детям нормальные имена.

Я рассмеялась, вспомнив кое-что, и тут же вывалила откровение на голову Азора:

— Вообще-то, имена “Ярослав Мирославович” и “Станислав Мирославович” я выбрала в момент ненависти к человечеству!

— Прости, но “Рогнеду Радомиловну” тебе не перебить! — рассмеялся в ответ Азор, и я с сожалением вынуждена была признать, что да, Рогволод Азор положил меня на лопатки не напрягаясь.

Мир улыбался — мои колкости его совершенно не задевали. На мое сомнительное чувство юмора он пока что реагировал удивительно легко — где весельем, где ответной шпилькой, но ни разу — обидой.