Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1

Континентально-европейская либеральная традиция формировалась в совершенно иных условиях, нежели англо-американская. Ключевое значение приобрел тот факт, что в этих странах столкновение Старого Порядка и новых общественных сил носило антагонистический характер. Относительная прочность традиционных политико-правовых и социальных структур, укорененность патриархальной этики отсрочили и осложнили процесс модернизации общества. И поэтому последняя волна буржуазных революций происходила здесь уже в XIX в., на фоне завершения промышленного переворота и формирования нового комплекса классовых противоречий. В условиях сложного переплетения политических и социальных конфликтов, на фоне радикальной ломки политического пространства и поляризации общественного сознания либеральная общественная мысль приобретала теоретизированный, доктринерский характер. На протяжении почти всего столетия европейский классический либерализм выполнял функцию не столько прагматичной политической программы, сколько мировоззренческого, духовного ориентира.

Становление французской либеральной традиции происходило в эпоху Великой революции конца XVIII в. Ее концептуальные основы отразили органическое единство и одновременно фатальное столкновение идей «свободы» и «равенства».

Революционный террор, триумф и поражение бонапартизма, реакционная волна в годы Реставрации оттеснили либеральную мысль на периферию политической жизни страны. Первое постреволюционное поколение французских либералов столкнулось с необходимостью целостного, концептуального обоснования своих воззрений.

Классические постулаты французского либерализма нашли наиболее полное отражение в работах публициста Бенжамена Констана (1767–1830). Его концепция основывалась на «негативной» трактовке свободы, как проявления независимости и суверенитета личности, безусловных прав каждого человека на защиту от произвола и любого давления. «Свобода означает право каждого индивида подчиняться только законам, – писал Констан, – Свобода означает также право каждого выражать свое мнение, выбирать себе профессию, обладать собственностью, менять свое место жительства без получения на это какого-либо разрешения». Констан считал важным проявлением гражданской свободы «право каждого индивида влиять на управление государством – либо посредством выбора должностных лиц, либо посредством внесения протестов, петиций и требований». Однако он отрицал концепцию «общественного договора» руссоистов и доказывал, что идея народовластия и любые формы всеобщего голосования служат деспотизму государства или толпы.

Идеалом Констана была элитарная республика или конституционная монархия, где главенствовал бы слой независимых, материально обеспеченных и образованных граждан. Наиболее совершенным государственным устройством Констан считал «пятизвенную» систему разделения властей – жесткое конституционное закрепление компетенции королевской власти (как гаранта национального единства и верховного арбитра), органов исполнительной и судебной власти, а также двух ветвей представительной власти – постоянной палаты, основанной на наследственных правах элиты, и «нижней палаты», избираемой гражданами в ходе прямых, цензовых выборов. Кроме того, Констан отмечал особую важность муниципальных органов для обеспечения последовательной децентрализации государственной власти.

Французская либеральная мысль эпохи Реставрации была представлена небольшой, но влиятельной группой сторонников конституционной монархии. Ее участники – П. Руайе-Коллар, Ф. Гизо, Ш. Ремюза, Л.-В. де Бройль, К. Жордан, получили прозвище доктринеров за пристрастие к наукообразной форме изложения своих речей. Своей основной задачей они считали примирение старой и новой Франции, поиск эффективного синтеза идей конституционализма и роялизма. «Я хотел доказать, – вспоминал Франсуа Гизо, – что усилия, употребленные нашим временем к установлению в государстве политической свободы и ее гарантий, не заключали в себе ничего нового… Я хотел, служа интересам современного общества, пробудить в нем справедливость и сочувствие к нашим нравам, к тому старинному французскому обществу, которое на продолжении пятнадцати столетий трудолюбиво и славно собирало для нас доставшееся нам наследство цивилизации».