Новая хронология Греции. Античность в средневековье

По ту сторону ее — блистательные времена античности. Там мы видим Древнюю Грецию, подобную стремительной вспышке: большинство ее гениев приходятся на три следующих друг за другом поколения, это современники Перикла, их отцы и их дети. Среди них мы находим создателей практически всех основных течений философии и политики, наук и искусств. Потом Древний Рим — разгульный ученик утонченной Эллады. В нем почему-то учат нас видеть незадачливого подражателя; но справедливо ли? Слишком уж вольно взлетела греческая мысль, такие высоты доступны лишь избранным, — и римляне притянули ее поближе к грешной земле, откормили на лукулловых пирах и оживили эротическим (верней, амурическим) юмором. Греки вдохнули в свои идеи дух, римляне сделали их приземленными и за счет этого более живучими. Знаменитое «римское право» — неоспоримое тому подтверждение.

По эту сторону пропасти — «наше» время, начинающееся с Проторенессанса — с эпохи Данте, с первых проблесков Возрождения. Через пунктир памятных имен (от Петрарки и Бокаччо, которые по возрасту годятся Данте во внуки, до Николая Кузанского) мы, отсчитав два века, вдруг попадаем в период почти такой же массовой вспышки гениальности, какой была отмечена эпоха Перикла. Босх и Коперник, Микеланджело и Рабле, Эль Греко и Джордано Бруно, Монтеверди и Галилей…

А между Италией Петрония, живописавшего первых римских цезарей, и Италией Данте — что? В памяти — редкие смутные штрихи этого туманного для нас периода европейской истории, которые, если не заглядывать в справочники, невозможно даже расставить по порядку: Атилла и Иоанн Златоуст, король Артур и Карл Великий, эпидемии чумы и пляски святого Витта, крестовые походы и Великая Инквизиция (хотя нет, инквизиция — почти ровесница Данте). Становление христианства. Длиннейший список римских пап. Феодализм. «Вассал моего вассала не мой вассал». Право первой ночи… И самое главное — невежество, тысяча лет великого невежества и полного запустения! Козы неграмотных крестьян на развалинах Афин и Рима… Могло ли такое быть?

Придется по работам историков проверить, не обманывает ли нас память. Оказывается, нисколько. Из книг мы видим, что в эти века действительно распространяется всеобщее культурное одичание, угасает архитектура, древняя блистающая латынь деградирует, превращаясь в неуклюжий и корявый язык, который только в Возрождение снова (причем за короткий срок!) приобретает блеск и широкое распространение как язык науки. Вот цитаты, выписанные из обширной монографии Ф. Грегоровиуса «История города Рима в средние века. От V до XVI столетия»:

«С того времени, как государство готов пало, античный строй Италии и Рима начал приходить в полное разрушение. Законы, памятники и даже исторические воспоминания — все было предано забвению».

О конце VI века н. э.: «События последующих лет нам неизвестны, так как хроники того времени, односложные и такие же смутные, как оно само, упоминают только о бедствиях, причиною которых были стихийные силы природы и чума».

О середине IX века н. э.: «Историку Рима за этот период приходится довольствоваться анналами франкских летописцев, дающими лишь весьма скудные сведения, да жизнеописаниями пап, также содержащими в себе почти одни только указания на то, какие были возведены постройки и какие были сделаны пожертвования. Поэтому для историка нет надежды дать картину гражданской жизни города того времени».

«Чтобы написать историю города и увековечить его замечательную судьбу со времени Пипина и Карла, не нашлось ни одного летописца… Римские монахи были настолько безучастными к истории своего города, что события, происходившие в нем в ту эпоху, остались для нас окутанными полнейшим мраком. Но именно в эту же самую эпоху папство ревностно продолжало вести свою древнюю хронику». Впрочем, не так уж и ревностно: «С биографией Николая I (IX век н. э.) традиционное ведение книги пап прерывается, и нам, в нашем изложении истории города, не раз придется пожалеть об отсутствии этого источника».

С патетической печалью пишет Ф. Грегоровиус о римских сенаторах эпохи раннего средневековья — свидетелях и участниках всеобщей духовной деградации, проводивших свои заседания на античных развалинах:

«Сидя на опрокинутых колоннах храма Юпитера или под сводами государственного архива, среди разбитых статуй и досок с надписями, капитолийский монах, хищный консул, невежественный сенатор могли при виде этих развалин чувствовать изумление и погружаться в размышления об изменчивости судьбы… Сенаторы, приходившие на развалины Капитолия в высоких митрах и парчовых мантиях, имели разве только смутное представление о том, что некогда именно здесь объявлялись государственными людьми законы, произносились ораторами речи, торжественно праздновались победы над народами и решались судьбы мира. Нет насмешки ужасней той, которую пережил Рим!.. Среди мраморных глыб паслись стада коз, поэтому часть Капитолия получила тривиальное название „Козлиной горы“… подобно тому, как Римский форум стал называться „выгоном“…»