Новая книга ужасов

Дэнни бросил багаж и снова пронесся через воротца. И почти сразу заметил дедушку, который стоял у газетного киоска и разговаривал с человеком в костюме официанта. Мужчина стоял, наполовину скрывшись за дверью. Его лицо едва можно было разглядеть, высовывались только руки. Они совершали волнообразные призывающие жесты, подобно щупальцам осьминога. Дедушка переминался с ноги на ногу, тер руки и хлопал себя по лбу, выдавая крайнюю нерешительность. Еще он, казалось, очень громко смеялся, широко распахнув рот, как осел. Мужчина в дверях откатился назад на несколько дюймов, как будто на роликах, и Дэнни обратил внимание, что его ноги совершенно точно не касались земли. Тело, казалось, даже приподнялось немного, пока он отступал, и Дэнни вспомнил, что у мужчины нет костей, нет вещественности.

Дэнни без слов закричал, пытаясь привлечь внимание деда, и тот замер. Мужчина в дверях посмотрел на Дэнни, презрительно ухмыльнулся и исчез. Он пропал в одно мгновение, словно выключили свет.

Дэнни схватил дедушку за руку и потащил прочь, чуть не свалив старика с ног. Тем не менее дед, кажется, в кои-то веки понял, что от него требуется, и, к удивлению Дэнни, бежал довольно быстро. По правде, настолько быстро, что мальчик с трудом мог его направлять. Он подталкивал и тянул, подгоняя дедушку в нужную сторону, постоянно рискуя, что их ноги переплетутся и они оба упадут.

Служитель у ограждения, который с некоторым изумлением наблюдал всю сцену, пропустил их и дал сигнал охраннику на противоположном конце станции, что поезд может отправляться.

Поезд почти незамедлительно начал движение, и Дэнни запаниковал. Не было и следа родителей или багажа, так что он предположил, что они уже внутри. Одна из дверей ближайшего вагона была открыта. Дэнни подтолкнул дедушку в ту сторону и трусил рядом, пока старик взбирался по лесенке в проход. Потом он оглянулся и увидел, как к нему изо всех сил бежит мама, нагруженная багажом. Позади нее отчаянно пронесся через ворота отец, лицо которого раскраснелось от непривычных усилий. Оба родителя выглядели очень злыми.

На секунду Дэнни показалось, что он сейчас начнет кричать и плакать. Его захлестывали волны замешательства и разочарования.

Он развернулся, чтобы оттянуть дедушку обратно. Ясно было, что родители не успеют к поезду вовремя: вагон рядом с Дэнни уже ехал со скоростью бега. Он закричал дедушке, чтобы тот слезал, потом понял, что если тот попробует спрыгнуть, это будет очень опасно. Тем не менее старик обернулся и предпринял уверенную попытку слезть со ступенек.

И в этот момент из двери высунулась рука. Толстые пальцы прочно ухватили дедушку за плечо и потянули внутрь. Вторая рука ухватилась за другое плечо. Дедушку подняли в воздух и затянули во тьму вагона. Потом какая-то фигура потянулась к ручке и быстро заперла дверь. На секунду за окошком в верхней части двери мелькнули ястребиный нос и плоской лоб медведеподобного мужчины, который смотрел на Дэнни, а потом поезд набрал скорость и выскользнул с платформы.

И тогда Дэнни начал кричать и плакать. Он заплакал еще громче, когда с ним поравнялась мама и обвинила в том, что случилось. Ее лицо было мокрым и опухшим, в белых пятнах от горя и гнева. Отец, присоединившись к ним, попытался всех успокоить:

– Мы можем позвонить дальше по маршруту, чтобы кто-нибудь поднялся на поезд на следующей остановке и вывел его.

Но жена, казалось, его не слышала.

– У него маразм, – возразила она. – Он не сознает, где он и что делает. Он может просто открыть дверь и выйти на ходу. Что угодно может случиться.

– Дело не только в этом! – выкрикнул Дэнни вне себя. – В вагоне был один из этих людей. Теперь они его заполучили. Они пытались до него добраться всю неделю.

– Какие люди, Дэнни? – сказал отец, пытаясь скрыть нетерпение.

– Те, о которых я вам говорил, а вы не слушали.

Еле удерживаясь на границе злости, его отец сказал:

– И зачем, бога ради, этим людям нужен старый человек, твой дед?

– Ради его крови, – ответил Дэнни, – а некоторым нужны его кости.

На этом его мать бросила весь багаж и подошла очень близко к мальчику.

– Как ты смеешь говорить такой вздор? – крикнула она. – В такой момент… в день смерти моей мамы?

Она замолчала, переполненная негодованием и яростью.

На Дэнни накатил сильный и болезненный приступ жажды, тяги к напитку, которого было не достать, жидкости, которую он не мог получить, и мальчик подавился. Он сунул пальцы в рот, чтобы проверить, настолько ли сух язык, как казалось. И убедился, что настолько.

Отец, встревоженный выражением лица Дэнни, спросил, что случилось.

– Я засыхаю внутри, пап, – сказал Дэнни, и внезапно испугался собственных слов. – У меня ужасная… – его язык щелкнул о нёбо, – ужасная, кошмарная жажда.

Тут его мать снова обрела голос. Ее лицо было мокрым, диким и опасным, как шторм на море. Она взвыла и подняла дрожащие, скрюченные как когти руки к лицу.