Новая кофейная книга

Они всегда пьют с молоком, с добавками, мой – черный, он поморщится, отпив, и отодвинет. Можно не допивать. Все равно уже, шаркая, ссутулившись, он отходит посидеть за столиком в углу, у окна – место на одного, там всегда тень. Если бы он заглянул под крышечку, мог бы увидеть, как в черноте, вращаясь, пропадают звезды. За все надо платить, я считаю, это хороший обмен, забрал – отдай. Он будет пялиться в стакан, и глаза в этот момент у него будут серебряными. Это пройдет, это пока не страшно, и – не за что, смотри, смотри.

Кофе в дорогу

В уличных кофейнях, готовящих кофе на вынос, смысл один: бумажный стаканчик с крышкой. Его следует взять одному, в жуткий осенний день, чтобы грел руки, и сиротливо пить кофе на бульваре, разглядывая грязь, думать о жизни. Или в желтый весенний день – чтобы идти по городу пешком, отпивая, может, даже и покуривая – одному или с другом, болтать, идти с кофе, останавливаться с кофе, где захочешь, и бродить до заката от одной кофейни к другой. Кофе-перекати-поле, легкомысленный, некрепкий, часто дурной, кисловатый, перестоявший в кофе-машинах. Сиропно-молочный, или американо (mmericano! mmericano): сразу ты путешественник, даже в родном городе.

Кофе, приготовленный дома, вкуснее, но более фундаментален, основателен, стационарен – если угодно, в этом его минус. Возьмите одну или две порции эспрессо и разбавьте 300–450 мл кипятка, или один к одному, по настроению – это американо. Добавьте мед, молоко, специи или не добавляйте ничего. Перелейте в кружку-термос и отправляйтесь гулять. К сожалению, кружка-термос и любые другие непроливайки не издадут того прекрасного пустого звука и стука, если кинешь их в мусорку, хейхо. Картон тут вне конкуренции.

Дела семейные Ольга Недорубова

Как волновались хозяева замка! Родственники с континента! Как их правильно принять, как их одновременно не напугать и не привлечь чрезмерно и как вообще себя вести с человеческой родней?

Визит родственников в целом прошел нормально. Правда, кузен Плик иногда, забывшись, начинал квакать, а Мори не согласилась переодеться – и выглядела несколько отстраненно в древнем своем платье, – но тут хозяевам оказалась на руку нынешняя человеческая мода. Маришка, насмотревшись на Мори, аккуратно порвала и распустила чулки, сказав, что теперь тоже будет так ходить, а Грим сфотографировал девушек вместе – и выглядели они сверстницами, несмотря на пятьдесят лет разницы.

Впрочем, по порядку.

Вообще-то семья Гари и семья Бижо не были связаны кровными узами ни в каком из смыслов этого словосочетания. Но однажды дедушка Шу, бродячий дух семьи Гари, влюбился в девушку из семьи Бижо и даже на какое-то время сгустился ради нее в человеческое тело. Любовь их закончилась довольно быстро – что там те восемьдесят лет, – но за это время Гари привыкли хвастаться оригинальностью дедушки Шу и называть Бижо родней – сначала в шутку, а потом и нет. Дедушка Шу еще пару веков время от времени навещал Бижо в память о своей любви, да и вообще от нежности – так что они считали его своим покровителем. Потом большая война, потом еще одна, Гари почти не выжили, Бижо не выжили вовсе – так думали, пока Грим не получил письмо с континента. Прямой потомок Мари Бижо, прапраправнучки Лили Бижо, той самой красотки, пленившей сердце дедушки Шу, нашел в семейном архиве преинтереснейшие документы, и решил связаться с Гари.