Новая Магдалина

Вы можете подать голос точно так же, как и я, — ответила старушка. — Архитектура — одно из потерянных искусств. Вы ничего в этом не понимаете, и я ничего не понимаю, и архитекторы ничего не понимают. Вероятно, все планы никуда не годятся. Подайте голос, как я подала бы, с большинством. Или, как говорил бедный, милый доктор Джонсон: «Кричите с теми, кто громче кричит». Прочь отсюда, не заставляйте ждать членов комитета.

Орас поспешил отворить дверь Мерси.

— Долго ли вы будете в отсутствии? — спросил он. — Я хотел сказать вам тысячу разных разностей, и нас прервали.

— Я возвращусь через час.

— Тогда мы в этой комнате будем одни. Приходите сюда, когда вернетесь. Я буду здесь ждать вас.

Мерси значительно пожала ему руку и ушла. Леди Джэнет обратилась к Джулиану, который до сих пор оставался на заднем плане, по-видимому, по-прежнему не желая разъяснить дело тетке.

— Ну? — сказала она. — Что теперь связывает твой язык? Грэс ушла, почему ты не начинаешь? Или тебе мешает Орас?

— Вовсе нет. Я только немного беспокоюсь…

— На счет чего?

— Я боюсь, что вы подвергли это очаровательное существо какому-нибудь неудобству, отослав ее отсюда именно в это время.

Орас вдруг вспыхнул и поднял глаза.

— Я полагаю, что вы мисс Розбери называете очаровательным существом? — спросил он резко.

— Конечно, — ответил Джулиан, — что же тут такого?

— Потише, Джулиан, — вмешалась леди Джэнет. — Грэс до сих пор была представлена тебе только как моя приемная дочь…

— И кажется пора, — надменно прибавил Орас, — чтоб я представил ее как мою невесту.

Джулиан посмотрел на Ораса так, как будто не верил своим собственным ушам.

— Вашу невесту! — воскликнул он с неудержимым порывом досады и удивления.

— Да, как мою невесту, — возразил Орас, — мы венчаемся через две недели. Могу я спросить, — прибавил он с гневным смирением, — вы не одобряете этот брак?

Леди Джэнет вмешалась опять.

— Какой вздор, Орас! — сказала она. — Разумеется, Джулиан поздравляет тебя.

Джулиан холодно и рассеянно повторил эти слова.

— О, да! Разумеется, я поздравляю вас.

Леди Джэнет вернулась к главному предмету разговора.

— Теперь, когда мы вполне понимаем друг друга, — сказала она, — будем говорить об особе, ускользнувшей из нашего разговора. Я говорю, Джулиан, о таинственной даме в твоем письме. Мы одни, как ты желал. Приподними покрывало, мой преподобный племянник, скрывающее ее от смертных глаз. Красней, если хочешь — и можешь. Это будущая мистрис Джулиан Грэй?

— Она совершенно посторонняя для меня, — спокойно ответил Джулиан.

— Совершенно посторонняя! А ты мне писал, что интересуешься ею.

— Я интересуюсь ею. И мало того, вы ею интересуетесь. Леди Джэнет нетерпеливо забарабанила пальцами по столу.

— Не предупредила ли я тебя, Джулиан, что я терпеть не могу таинственностей? Хочешь ты или нет объясниться?

Прежде чем Джулиан ответил, Орас встал с своего стула.

— Может быть, я мешаю, — сказал он.

Джулиан сделал ему знак сесть опять.

— Я уже говорил леди Джэнет, что вы не мешаете, — ответил он. — А теперь я вам скажу, как будущему мужу мисс Розбери, что вам интересно будет услышать то, что я вам скажу.

Орас, сел на свое место с видом подозрительного удивления. Джулиан обратился к леди Джэнет.

— Вы часто слышали от меня, — начал он, — о моем старом приятеле и школьном товарище Джоне Кресингаме.

— Да. Это английский консул в Мангейме?

— Он самый. Когда я вернулся из деревни, я нашел между другими моими письмами длинное письмо от консула. Я принес его с собою и предлагаю прочесть из него несколько мест, в которых рассказана очень странная история гораздо ясней и правдоподобней, чем я могу рассказать ее своими словами.

— Очень долго это будет? — осведомилась леди Джэнет, смотря с испугом на мелко исписанные листы, которые ее племянник разложил перед собой.

Орас со своей стороны задал вопрос.

— Точно ли вы уверены, что это интересно для меня? — спросил он. — Консул в Мангейме совсем мне незнаком.

— Я ручаюсь за это, — ответил Джулиан, — ни тетушкино терпение, ни ваше, Орас, не пропадут даром, если вы согласитесь внимательно послушать то, что я хочу прочесть.

Этими словами он начал свое первое извлечение из письма консула:

"Память у меня дурная на числа. Но, должно быть, прошло три месяца после того, как ко мне было прислано извещение об одной больной англичанке, принятой в здешний госпиталь, о которой мне, как английскому консулу, интересно было разузнать.

Я отправился в тот же день в госпиталь, и меня привели к постели больной.