Новая партия

Софи молча обнимала его за плечи.

– А ты чего молчишь? Тоже вздумала играть в эти игры?

2

Нет, она не играла в эти игры. Она слушала.

В их поселке поселилось одиночество. Никто не жил поодиночке, но каждый был одинок, молчалив и мрачен. И это тяжелое молчание издавало странный гул.

Софи казалось, что этот гул всасывал в себя все слова, которые ей хотелось произнести. И только здесь она чувствовала себя самой собой. Плакала, когда хотелось плакать. Кричала, когда хотелось кричать. Смеялась, когда блики солнца были особо приветливы. Грустила, рассказывала закатам о дедушке, о людях, которые молча, словно тени, передвигались по поселку. Мечтала, что однажды она на очередной вопрос деда сможет ему улыбнуться и ответить.

А потом, когда диск солнца начинал краснеть, будто извиняясь за то, что ему приходится оставить ее наедине с миром, Софи садилась у воды и долго-долго смотрела вдаль. Ей нравилось наполняться тишиной.

3   

Сегодня было, как всегда. Разве что немного прохладнее, чем обычно. И – немного грустнее. Краски дня таяли, ей пора было возвращаться. И вдруг за спиной она услышала шорох.

– Привет!

Откуда он взялся? Сзади стоял мальчик. Он улыбался во весь рот. Софи насторожилась: мальчик точно был не из их поселка.

– А ты кто такой? И что ты здесь делаешь? – вскочила со своего места Софи.

– Вот видишь, поэтому ты не можешь улыбнуться, – ответил мальчик.

– Эй! Не подходи близко. Кто ты? Что тебе от меня надо? Как ты нашел это место… Мое место? – продолжала сыпать вопросами Софи. Но мальчик как будто ее не слышал. Он повернулся к морю и еще тише произнес:

– Софи, так ты хочешь поговорить с дедом? Хочешь, наконец, улыбнуться ему? Я могу тебе помочь.

– Ты? Как? Откуда ты меня знаешь? – недоверчиво спросила девочка.

– Слушай, все просто. Я часто здесь бываю. Мой дом находится во-о-он там, за горой. Однажды, сидя здесь, я понял, что все время думаю о себе и своих желаниях. Я решил, что это несправедливо. Мои родители, сестры, братья тоже думали о себе. Тогда я спросил себя: на чем же держится наша семья? На страхе потерять близких? На страхе потерять себя? На страхе быть непонятым и потерять маленький шанс на серую скучную жизнь в своем мирке? – Чем дальше мальчик продолжал, тем сильнее звучал его голос. – В тот вечер я подумал, что больше не хочу думать только о себе. Это бессмысленно, понимаешь? Это ничего не меняет в моей жизни. Мои родители привыкли так жить, но я не был уверен, что им это нравилось. Может, у них просто не было сил что-то сделать? А у меня есть силы. Значит, я должен…должен что-то изменить.

4   

Глаза мальчика горели. Он сделал шаг к Софи.

– В тот вечер я вернулся домой и во время ужина подумал о том, чем озабочен отец, чего не хватает маме, в чем нуждаются мои сестры и братья. И вдруг я понял, что улыбаюсь им. А они завороженно смотрели на меня. Ты не представляешь, как я был счастлив! Я, наконец, смог сказать им, как они важны для меня. Раньше я мог говорить об этом только здесь! С тех пор в нашей семье многое изменилось. Я стал бывать здесь реже, но однажды я увидел тебя. И я понял, что ты приходишь сюда за тем же, зачем ходил я. А про себя ты сама рассказала. И про деда, и про мечты.

– Так ты подслушивал меня?! Это нечестно! – глаза Софи наполнились слезами.

– Тсс… Не разрушай тишину, – мальчик подошел к ней ближе и обнял за плечи. – Я выжидал. Я давно хотел подойти, правда. И вот сегодня ты сама подсказала мне, что уже готова.

Софи заплакала. Она и сама не понимала отчего: то ли от усталости, то ли от того, что ее секретное место оказалось не совсем секретным и совсем не только ее собственным.

– Хочешь, я пойду сегодня с тобой?

Софи молча кивнула головой.

5   

Солнце давно уже село, а для жителей поселка это значило только одно – еще один день молчания прошел. Молчать было невыносимо, но говорить – невозможно. Это удавалось только одному старику, местному пекарю. Он пек хлеб на весь поселок уже долгое время, за это ему прощали все, даже словесные странности.

В поздний час в поселке всегда было тихо. На безлюдных улицах тускло светили фонари. Но сегодня кое-что изменилось. Два силуэта медленно двигались через весь поселок к дому пекаря. Тот по вечерам засиживался на улице допоздна.

– У нас гости? Почему не предупредила? Я бы приготовил свой праздничный хлеб, – проворчал дед.

– Здравствуйте, – улыбнулся мальчик и протянул руку.

– Дедушка, – улыбнулась Софи и обняла старика. – Знакомься, это мой друг…

Отступник

1

Марк не шевелился. Бог его знает, сколько времени он лежит под столом и наблюдает игру солнечных бликов. Они переливались, заигрывали с ним. В них было столько жизни, что хватило бы на всех жильцов района.

Он потянулся за убегающим бликом и резко одернул руку. Шприц, из-за которого ему пришлось сползти с инвалидного кресла, больно впился в кожу.

Марк усмехнулся: его смерть на конце иглы. Как у главного злодея в сказках, которые читала ему в детстве мама. Ей бы не понравилось такое сравнение. Но мамы не было, а он был. Был сторонником Пути самостоятельного ухода.