Новая песнь Господу

Может быть, теперь нам легче понять, что означают важнейшие слова Иисуса из Его первосвященнической молитвы, слова, которые на первый взгляд могут показаться каким-то нереальным выражением отделенного от жизни религиозного мира: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин 17, 3). В целом мы сегодня неспособны признать, что то, что касается Бога, в высшей степени реально, что это истинный ключ к нашим самым глубоким и насущным нуждам. Но сам этот факт уже свидетельствует о тяжести недуга нашей цивилизации. Невозможно никакое исцеление, если Бог снова не будет признан краеугольным камнем нашего существования. Человеческая жизнь становится подлинной, только будучи жизнью с Богом. Без Него она проходит мимо себя самой и сама себя разрушает. Однако спасительное пребывание с Богом становится возможным только в Том, Которого Он послал, в Нем Он стал Богом-с-нами. Мы не можем сами измышлять это бытие-с-Ним. Христос есть жизнь, потому что Он вводит нас в общение с Богом. Оттуда и только оттуда течет источник воды живой. «Кто жаждет, иди ко Мне и пей», — говорит Иисус в последний день праздника Кущей (Ин 7, 7). Этот праздник воскрешает воспоминание о жажде Израиля в иссохшей безводной пустыне, казавшейся безнадежным царством смерти. Но Христос говорит о Себе как о скале, из которой течет неиссякаемый источник свежей воды: в смерти Он становится источником жизни. Кто жаждет, пусть приходит; разве мир, со всей его властью и силой, не стал подобен пустыне, в которой мы больше не находим живого источника? Пусть жаждущий приходит: Он и сегодня неистощимый источник живой воды. Достаточно, чтобы мы пришли и припали к нему, чтобы евангельская фраза стала нашей: «Кто верует в Меня, у Того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой» (Ин 7, 38). Жизнь, истинную жизнь, невозможно просто «взять», просто получить. Она привлекает нас со всей своей динамикой дара, то есть Христа, Который и есть Жизнь. Пить живую воду из скалы — значит согласиться войти в тайну спасения водой и кровью. А это — полная антитеза тому лихорадочному желанию, что ведет к наркотикам. Это значит согласиться вступить в область любви, то есть в истину. И именно это есть жизнь.

II. ХРИСТОС И ЦЕРКОВЬ. СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ БОГОСЛОВИЯ. ИХ ВЛИЯНИЕ НА КАТЕХЕЗУ

Положение веры и богословия сегодня в Европе отмечено реакцией усталости по отношению к Церкви. Противопоставление «Иисус — да, Церковь — нет» кажется типичным для образа мыслей целого поколения. Перед лицом подобного отношения нет большого смысла пытаться подчеркнуть позитивные аспекты Церкви, показывая, что она неотделима от Христа. Чтобы по-настоящему понять нелегкую ситуацию, в которой оказалась в наше время вера, нужно идти глубже. В действительности за столь распространенным противопоставлением Иисуса Церкви кроется, в конечном счете, христологическая проблема. На самом деле это противопоставление, по отношению к которому мы должны занять определенную позицию, выражается не в формуле «Иисус — да, Церковь — нет», а в другой: «Иисус — да, Христос — нет» или «Иисус — да, Сын Божий — нет». Иисус сегодня наводняет Собою все вокруг, в самых разных вариантах: Иисус как ключевое слово политического выбора в критический момент. Все эти явления — не что иное, как выражение разных форм религиозного энтузиазма или страсти, стремящихся ухватиться за таинственную фигуру Иисуса и Его внутреннюю силу, но не желающих и слушать, что говорят об Иисусе Церковь и вера евангелистов, заложившая основу веры Церкви. Иисус оказывается как бы одним из «тех людей, что дают мерку человеческого», по словам Карла Ясперса. Нас в Нем трогает и задевает именно человеческое; исповедание Его Единородным Сыном Божиим могло бы только отдалить Его от нас, сделать Его чуждым нам, оттеснить куда-то в недоступное и нереальное и в то же время отдать Его во власть Церкви, ее ведому. Разделять Иисуса и Христа — значит тем самым разделять Иисуса и Церковь: Христос предоставляется Церкви и кажется ее созданием. Отворачиваясь от Него, мы надеемся обрести Иисуса, а с ним — новую форму свободы, «спасения».

Если же истинный кризис — кризис христологический, то встает вопрос: почему? Каковы корни этого разделения между Иисусом и Христом, о котором говорит уже Первое послание Иоанна, несколько раз упоминающее о тех, кто говорит, что Иисус — не Христос (2, 22; 4, 3), при том, что само Послание практически не делает различия между названиями «Христос» и «Сын Божий» (2, 22-23; 4,15 и 5, 1)? Иоанн называет антихристами тех, кто отрицает, что Иисус есть Христос. Возможно, именно отсюда происходит само слово «антихрист»: оно значит быть против Иисуса как Христа, отрицать Его атрибут Мессии.