Новая реальность

— Пропаганда! Ты знаешь, что все это бредни! Не будет никакой войны. Никто ничего не сделает с нами. Им просто надо было, чтобы все думающие люди свалили, тогда они могут делать, что хотят. Им надо опустошить наши головы.

— Вы задумывались, о ком говорите, когда произносите «они»? — спросил Сергей.

— Нет, — мрачно сказал Петр, — но мы все знаем, кто это. Я не уеду без жены, — добавил он. — Либо с ней, либо остаюсь здесь.

— Тогда вас могут привлечь к ответственности за попытку приобрести за­прещенное оборудование.

— Пускай…

Сергей дописал что-то в журнал и выдал Петру талон для выхода из здания. Тот взял его вялой рукой. Из его тела будто вынули весь огонь, и его движения снова были мягкими и медленными. Он поднялся и пошел к выходу, вслед за ним направился Андрей.

— Андрей Павлович, задержитесь, — сказал бывший редактор.

— Хорошо.

Он развернулся и спокойно посмотрел на Сергея. Петр что-то пробормотал и вышел в коридор. Когда его шаги стихли, чиновник сказал:

— Садись, Андрюха.

Андрей сел, в очередной раз удивляясь тому, как этот человек преображается за считаные мгновения. Сняв очки, Сергей протер глаза. Раздался звонок — точно такой же, как в редакции, — сообщавший о том, что рабочий день окончен.

— Шесть часов, скоро пойдем домой.

— Угу, — отозвался Андрей.

— Ну как тебе наша работа?

— Работа?

— Ну, выяснение настроения неблагонадежных граждан.

— Интересная работа, — рассеянно ответил Андрей.

— Если бы не твое сообщение, этот человек, возможно, не привлек бы внимания, и мы бы и не узнали, что за мысли у него рождаются.

— Ого, — безрадостно сказал Андрей.

— Продолжай в том же духе. Общайся с людьми. Держи ушки на макушке. А я буду дружить с тобой и слушать, что ты говоришь, — пообещал Сергей.

— Хорошо. Только я ни с кем не общаюсь.

— Я знаю. Очень плохо.

— Ну да, — Андрей рассеянно кивал на все, что ему говорили. Он мечтал о «Северных», о Стелле и о сне. — А что будет с теми, кого вышлют из города? Они действительно поедут домой? — спросил он, вспомнив эту часть разговора.

Сергей заговорщицки усмехнулся.

— Не так быстро. Но может быть, и поедут. Но ты все правильно сказал: в Москве сейчас опасно. Это, конечно, временно, как ты знаешь: наши дипломаты прикладывают все усилия на мировой арене, чтобы избежать открытого конфликта (эта часть фразы прозвучала, как строчка из давно забытых Андреем новостей). Но угроза пока сохраняется, и лучше быть не там. Просто поверь мне.

— Хорошо.

— Ну вот и славно. А что с ним будет, решит теперь полиция. Может, и ничего не будет, а может, штраф. Но мы продолжим присматривать за его поведением. Тебе, как хорошему горожанину, полагается награда. Хочешь телевизор?

— Телевизор? — удивился Андрей. — У меня и…

Он хотел было сказать, что и дома не было телевизора, но вспомнил, что дома имелся компьютер, телефон, газеты со всего мира — в общем, все нужное, чтобы получать информацию и развлечения, — и поэтому сказал:

— Да, хочу.

— Славно. Я тебе передам. А что ты на Новый год делаешь?

— На Новый год? А он скоро?

Сергей рассмеялся.

— Ну посмотри на календарь.

Повернув голову, Андрей увидел, что было двадцать второе декабря. Уже с завтра полярная ночь по секунде будет таять, подумал он, пока не превратится в свою противоположность и всюду не воцарится день. Впрочем, в наступление лета было сложно поверить.

— Ничего не делаю, — он пожал плечами.

— Тогда приходи ко мне. Я тут буду на дежурстве. Хоть посидим пообщаемся, — сказал Сергей. — выпьем, телек посмотрим.

— А зачем тебе дежурить? — удивился Андрей. — Что может случиться?

— Им виднее.

Сергей благодушно улыбнулся, показывая, что говорит о таких силах, которые не стоит обсуждать или комментировать, и Андрей тоже натянул бесцветную улыбку. На следующий день в его комнате появился телевизор.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. НОВЫЙ ГОД

Накануне Нового года он получил новое письмо от Лены. Она написала:

«Привет, Андрей.

Будем считать, что я получила ответы на свои вопросы. Я постаралась вы­ждать немного, чтобы сразу не писать.

Скоро будет Новый год. Я решила тоже поехать куда-нибудь, чтобы не быть одной. Поеду к брату. Не знаю, буду ли возвращаться. Москва пустеет. Это, наверное, похоже на сорок первый год. Только вот… Не знаю, что «только вот». Извини, пустая голова. Я поняла, что боюсь.

Теперь мне ничего особенно не хочется, только поехать к тебе. Но в ваш городок сейчас не попасть — он, говорят, забит до отказа. Да я и не знаю, там ли ты. Вдруг я пишу в пустоту. Мне кажется, что ты ничего не сделал из того, что я просила… Извини, я не хотела об этом, но я ничего не почувствовала, никаких твоих мыслей… Это так странно: неужели и правда там, куда я пишу, нет моего Андрея, а только все засыпано снегом и дует ветер? Кто тогда это прочитает? А вдруг никто?.. Ужас. Если тебя нет, то, получается, и меня нет. Вроде как в «Ежике», помнишь? Я никогда не понимала особо, что там происходит, пока сама не угодила в этот туман. Интересно, ты знаешь, что у нас творится? У тебя там вообще есть новости?