Новая реальность

В комнате воцарилось молчание, прерываемое лишь время от времени плеском воды. Мне на лицо легла легкая ткань, приятно холодная. Промокнув пот, она исчезла, а я почувствовал, как вода колыхнулась, и ее стало заметно больше, потому что она полностью скрыла грудь. И тут же я ощутил на бедрах плотно прижавшееся ко мне тело, в то время как на голову легли нежные руки, заставляющие еще немного откинуться. На волосы полилась теплая вода, и те же нежные ручки принялись втирать в них какую-то жирную субстанцию, наверное, такой вот вариант мыла. Я едва не замурлыкал, но тут же чуть не подавился воздухом, потому что сидевшая на моих бедрах в воде девушка чуть подвинулась, и я ощутил, как к обнаженной коже прижалась упругая грудь, а еще одна пара рук принялась меня намыливать ласкательными движениями. Это было… весьма волнительно. Настолько, что это ощутила девушка. Но чертовка лишь тихонько рассмеялась и направила ручки именно туда, где бунтующее естество требовало так давно не получаемой разрядки.

— О-о-о, — я стиснул борта ванной, чувствуя, как напрягается каждая клеточка моего тела.

— Что вы делаете? — сбоку раздался сдавленный голос Фридриха, которого, скорее всего подвергли той же нежной пытке.

— Расслабьтесь, ваше высочество, расслабьтесь и получите уже наконец-то хоть от чего-то удовольствие, — не открывая глаз посоветовал я ему, отдаваясь во власть ощущений. Я не видел, кто именно находится со мной в ванне, мне было плевать, лишь бы она не прекращала своих действий. Она оперлась обеими руками мне на плечи, немного приподнялась, а затем опустилась, принеся чистое наслаждение. — В такие моменты… — я не досказал, потому что слова застряли в глотке, оставив только горячую потребность брать то, что мне так бесстыдно предлагалось. А ведь мне в это время еще и голову мыли. М-да, не думал, что принц Евгений может быть таким затейником.

Когда сердце перестало выпрыгивать из груди, я почувствовал, что вода уже не горячая, и сидеть в ней не слишком комфортно, да еще и ощущение гадливости, от только что пережитого оргазма. Вот что значит тело подростка, пусть и весьма физически развитого подростка, переполненное гормонами. А ведь беспорядочные половые связи ведут к серьезным венерическим заболеваниям.

Не знаю, что делал Фридрих, я пропустил момент его омовения по весьма прозаичным причинам, но, когда я вылез из ванны, его уже в купальне не было. Какая-то девушка, уж не знаю та ли, что так хорошо меня вымыла, или какая-то другая, тщательно вытерла меня жестким полотенцем и помогла одеться. Шелковая сорочка и исподнее, остальное я решил пока не надевать. Вот чего мне очень сильно не хватало, так это трусов, и я даже подумывал о том, чтобы их «изобрести», но все руки никак не доходили. Из купальни вела еще одна дверь, приоткрыв которую, я обнаружил вполне приличную уборную, в которой даже был слив. Куда все это девалось я понятия не имел, но выяснять даже не пришло мне в голову. Все равно мне это не пригодится, зато я сейчас со спокойной совестью смогу самостоятельно сделать смываемый унитаз, рассказав всем и вся, что видел нечто подобное у принца Евгения, и чем мы, собственно, хуже?

Фридрих лежал на кровати, закинув руки за голову. Когда я подошел к своему лежбищу, он покосился на меня, но только вздохнул. Я же, последовал его примеру, завалившись на кровать и заложив руки за голову.

— Когда рыцари начали возвращаться из крестовых походов, они привозили с собой традиции такого вот омовения, — негромко произнес я, не поворачиваясь в сторону Фридриха. — Это даже изменой не считалось, полагалось, что подобное в порядке вещей.

— Зачем вы мне это говорите, ваше императорское величество? — послышался негромкий голос Фридриха.

— Я очень долго думал, и никак не могу найти ответа на вопрос: что пошло не так? Почему мы все так резко изменились? Ведь в Риме все еще существуют термы, построенные еще Юлием Цезарем, и они в рабочем состоянии! И тут же рядом обосновался Ватикан, который говорит, что вода – это грех, а мытье – смертный грех. Но ведь еще Архимед доказал, что вода – это жизнь, — я понятия не имею, доказывал ли нечто подобное Архимед, может и доказал, орал же про свои эврики в ванной, так что можно и ввернуть ради красного словца. — Но как жизнь может быть грехом?

— Вы сейчас говорите странные вещи, ваше императорское величество, странные и опасные, — Фридрих продолжал говорить все так же тихо.

— Я путешествую инкогнито не просто так, ради сиюминутной прихоти. Уж поверьте, ваше высочество, без слуги мне было, особенно в первое время, не слишком комфортно, — замолчав, я обдумывал следующую фразу. — За последний год я два раза тяжело болел, во второй раз едва не умер, и вылечился во многом благодаря воде. Горячие ванночки для ног, смывание пота, который заливал постель так, что перину приходилось менять, и баня. Вы слышали по русскую баню, ваше высочество?

— Я слышал, но ни разу не видел, — осторожно произнес Фридрих.