Новая реальность (СИ)

Прежний Андрей шепнул чуть слышным голосом: «К тому же у вас нет выбора», заканчивая фразу, которая повисла в кабинете. Но Андрей нынешний предпочел его не слышать. Он улыбнулся и пожелал начальнику приятного дня.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ПОПЫТКИ ПРЕДАВАТЬСЯ ВОСПОМИНАНИЯМ О МОСКВЕ

Вернувшись на рабочее место, Андрей дописал привычные три материала, разбросал их по трем своим псевдонимам и неподвижно застыл перед компьютером. Обычно он не заканчивал так рано. В редакции было, как всегда, тихо, но только сегодня, впервые за несколько недель, он обратил внимание на эту тишину. Давящая ли она? Андрей тщетно пытался вызвать к жизни прошлого себя, умевшего чувствовать и протестовать против того, что ему не нравится. И тогда он побрел по прерывающейся тропинке воспоминаний, чтобы дойти до того места, где старый Андрей остался стоять, а новый — безвольный и бесчувственный — продолжил путь в заснеженную тундру.

Оказалось, это не так просто. Память то и дело подводила, он спотыкался, поднимался, отряхивался, замещал пустые, белые, как снег, пространства выдуманными и по этой бледной выдумке, кое-как, преодолевал время и пространство к прошлому.

Андрей постепенно отматывал дни: вот вечер, когда их поезд оказался на станции городка. В купе было еще трое: тревожный молодой студент-физик с такой же молодой, но беспечной женой и полуторагодовалый ребенок. Студент нервно подскакивал на каждой остановке и силился увидеть, что творится за темным пятном окна. Андрею долгое время казалось это напрасным трудом, но в тот вечер они действительно достигли конечной платформы. Какой день пути это был? Третий? Пятый? Седьмой?

На платформе было много полиции, собак, каких-то энергичных людей в длинных зимних пальто и шляпах. Вдруг ему почудилось, что в одном из них он угадывает его нынешнего редактора: кто-то с заостренным носом заглядывает в их окно, водит лицом из стороны в сторону, будто сканируя людей, замерших в тревоге. Никто из них прежде не ощущал на себе такого взгляда, никто не смог бы назвать живущую внутри него могущественную темную силу. Но сейчас, недели спустя, Андрею начинает казаться, что, возможно, именно этим острым взглядом, видящим не людей, а только клетки для строительства нового городка, его прошлого и его нынешнего, отделили друг от друга.

— Куда мы, интересно, прибыли? Как вы считаете? — с нервным смешком спросил студент. Андрей пожал плечами. — Думаете, это конечная?

Минуты потянулись медленнее. По вагону повторялось объявление: «Не покидать купе, оставаться на местах, приготовить документы». Студент принялся копаться в одной из многочисленных сумок и по прошествии нескольких минут взвизгнул как ошпаренный.

— Что случилось? — спросила жена.

— Эвакуационный листок! Эвакуационный листок не могу найти!

Впервые за все путешествие его супруга потеряла безмятежный вид, и лицо ее исказил страх. Оба принялись искать листок, Андрей глядел на них, словно угодил в чужой кошмарный сон. Его ноги стали тряпичными, руки опустились на колени, он вжался в уголок своей полки и не мог пошевелиться, не мог почувствовать даже раздражение к ревущему младенцу, потому что страх молодой пары вполне передался ему, отравил его кровь. Пальцы его слабо сжимали собственный паспорт и злосчастный потрепанный листок, в котором содержались сведения о разрешении покинуть Москву и следовать в эвакуацию.

Никто в поезде не мог бы внятно объяснить, что такого ужасного в потере листка. На всех полустанках, через которые они проезжали, проверяющие взглядывали на листок лишь мельком, и никто не комментировал его содержание, но общее, неизвестно откуда взявшееся понимание, что листок терять нельзя, поселилось в них одновременно и сделало заложниками нелепой потери. Жена начала яростно ругать студента словами, которые Андрей раньше и не слыхивал, но их прервал звук скользящей двери: в купе вошли двое полицейских. Андрей в полузабытье протянул паспорт и листок, и молодой румяный сержант вырвал их с нетерпением, а второй в этот момент выслушивал сбивающиеся объяснения студентов…

Впрочем, Андрей понимал, что идти надо дальше в прошлое. Он несся в направлении, обратном движению поезда: тот не сразу угодил в заснеженную пустыню. Первые двое суток он взбирался по российской средней полосе, упрямо не делая остановок нигде, кроме маленьких провинциальных полустанков, и то — только поздними вечерами и ночью. В остальное время состав мчался без устали, будто смутная угроза, о которой первые лица государства месяцами рассказывали по телевизору, преследовала их и яростно гнала состав подальше от дневного света — в направлении холода и темноты.