Новая Россия, или это мы, оба-двое (СИ)

Первое, что пришло мне в голову, когда я открыл глаза, это то, что я нахожусь в больнице. Во всяком случае, белый потолок, тумбочка у изголовья, горизонтальное положение организма и тупая ноющая боль во всем теле, явно свидетельствовали в пользу этой точки зрения. Смущало одно - полное отсутствие каких-либо иных деталей интерьера, которые бы опровергали суждение о нахождении в некоем госпитале. И запах! Запах здешних мест был совершенно не свойственен больнице, по крайней мере, нашей родной "двадцатке", где всегда витает еле уловимый запах медикаментов, а здесь пахло иначе. В результате, в голову полезло даже зловредное и немыслимое сравнение с карцером, но скажите на милость, где вы видели карцер, в котором окно без решеток, кровать с белоснежными простынями, пухлой подушкой под головой и телевизором? Между прочим, именно телевизор и заставил меня поверить, что я не в больнице, поскольку больничная палата нашей "двадцатки" и телевизор, это все равно, что горячий лед или честный депутат. Впрочем, насчет депутатов я явно погорячился, поскольку если горячий лёд еще бывает (кто не верит, пусть поинтересуется, при каком давлении может быть горячий лёд), то вот депутат и честность, это понятия явно несовместимые. В теории, они может быть, и существуют, но практика говорит об обратном. Может, на них так ихние кресла действуют, а?

Итак, если это не карцер и добрая старая гауптвахта, то в таком случае, где же тогда я нахожусь? Галлюцинации исключены, даже похмельного свойства - не настолько уж мы вчера с Андреем много выпили, чтобы докатиться до столь ярких по глубине, резкости и цвету картинок. Да и запахи, насколько я помню, во сне явно не снятся. Что и не преминул сказать вслух. И тут же в стороне послышалось легкое покашливание. Повернув голову налево, я увидел человека довольно солидного возраста, но с живыми и настолько добрыми глазами, что мне сразу стало ясно, что верить этому типу совершенно нельзя. Это как раз те глаза, по которым сразу видно: та еще сволочь!

-Ну что, ожил, бродяга? - добродушно протянул он.

-Вроде бы ожил, - осторожно сказал я. По моему тону мужик понял, какой именно вопрос меня терзает, и передвинув стул поближе к моей койке, сказал:

-ГПУ. Следователь по организации особо важных дел, Юрий Петрович Золотарь. Настоятельно и душевно прошу меня любить и жаловать.

-Что-о? Какое еще ГПУ?

-Самое обычное ГПУ. Или никогда не слыхал о нас, голубчик? Судя по роже, слыхал, и не раз.

-Ну как же, слышал. Только ведь это было так давно! В тридцатые годы. Я что, в прошлое провалился? Это куда же меня занесло? Остановите Землю, я сойду!

-Какое прошлое? Самое что ни на есть настоящее. Год 2018 от рождества Христова. Или восемнадцатый от воцарения Великого. Каждое летоисчисление имеет равное хождение. Но второе предпочтительнее, причем, намного. А что касается прошлого, то оно может быть либо кровавым, либо светлым. Ты вот, какое больше уважаешь?

Голова у меня сразу же перестала болеть. Угодить в самое что ни на есть реальное ГПУ, это еще то приключение на пятую точку. Уж мы-то помним, уж мы-то знаем! Ну, ладно, не мы. Но ведь за последние пять лет, наши самые демократичные и свободные газеты и телевидение.... Стоп! Он сказал 2018 год?! Значит, все-таки у нас с Андреем получилось? Демократия победила, ну а мы с Андреем прорвались в вышеозначенное светлое будущее, где мы... Стоп ещё раз! Но при чем тут тогда ГПУ? И тут я решил держать ухо востро, мало ли что? И потому, не теряя времени, бодро отрапортовал:

-Разумеется только светлое! Как может быть иначе? Оно же светлое, как жигулёвское пиво. А пиво я люблю. Особенно светлое. Вот только...

Тут я сделал вид, что замялся, якобы меня терзают смутные сомнения. И, само собой, попал в самую точку.

-Что только? - заинтересовался вышеупомянутый Золотарь (Фамилия-то какая говорящая, верно?)

-Но ведь этого же не может быть! Откуда в нашем, хм, светлом будущем ГПУ? Вы шутите? Или я пропустил что-то важное, пока... ну, вы меня понимаете, - сказал я и сделал наивное лицо. -Может, документик какой покажете? В наши времена, сами знаете, иная бумажка просто на вес золота.

Мой собеседник пристально на меня посмотрел, потом вздохнул, и вытащил из нагрудного кармана бело-сине-красное удостоверение с вытисненным на нем золотым двуглавым орлом и такой же золотой надписью ‘‘Главное полицайское управление.’’

-Ну, а теперь что скажешь?

Я ощутил, что у меня в буквальном смысле слова глаза на лоб полезли, и, видимо, выражение моего лица было настолько ошалевшее, что мой собеседник невольно рассмеялся. Перестав ржать (а его смех, прости меня Господи на добром слове, действительно напоминал конское ржанье, один в один, даже рожа его на какое-то мгновение напомнила мне конскую морду, да простят меня кони и Ксения Собчак за этакое сравнение), мужик отер слезы и спросил:

-Ну что, поверил, что мы есть?

-Не поверишь тут. Эва, какое внушительное удостоверение. Вот бы мне такое! Все девки моими бы стали.