Новая Россия, или это мы, оба-двое (СИ)

-Такую ксиву кому попало не дают. Такая ксива, она как высший знак, отметина на всю жизнь! Но это все лирика. Переходим к грубой прозе жизни. Говорить теперь будем?

-Будем. Но о чем?

-Ну-у, милый мой, был бы человек, а рассказать ему всегда что-нибудь да найдется, особенно нам. Веришь?

Взглянув в его по-особистски добрые глаза, я сразу в это поверил. Но, будучи не в силах сказать что-то приличествующее моменту, я просто утвердительно качнул головой. В конце концов, мне уже и самому стало интересно, куда же я попал. В какое именно время нас занесло, я уже выяснил, если, конечно, сей доблестный муж не соврал. Но в каком городе я нахожусь, волновало меня не меньше, чем состояние моего организма. Да и про Андрея узнать было бы не худо. Я отчего-то верил в то, что Андрей где-то рядом, может даже в паре десятков метров. В конце концов, не бросит же он своего лучшего друга в беде? Ну, предположим, пусть не в беде ещё, но в ситуации, мягко говоря, не радующей мозг, глаза и уши. Да и остальные части тела тоже, поскольку все они мне чрезвычайно дороги.

-Вот и хорошо. Можно приступать, благословясь.

И мужик тут же перекрестился. От чего я ошалел еще больше. Первой моей мыслью было, что я просто сошел с ума. Или что у меня галлюцинации. На худой конец - пьяные кошмары. Последнее было бы предпочтительнее. И намного приятнее. Однако, мой собеседник явно не разделял мою точку зрения и мои предпочтения, и потому, обойдясь без лишних церемоний, взял стул и придвинулся еще ближе, почти к самой кровати. После чего достал из кармана какую-то коробочку.

-Доктора уверяют, что организм у тебя сильный, а значит, можно даже приступать, благословясь, к допросам третьей степени. Но, я думаю, нам доктора не потребуются, а ты, как я погляжу, парень умный, сообразительный, скрывать ничего не будешь. Или, пардон, я ошибся и нам все-таки следует позвать доброго старого доктора на предмет допросика с пристрастием?

При этом он продолжал возиться со своим прибором. Прибор мне явно не нравился, хотя до сих пор не знаю, почему.

-Не возражаешь, если мы наш разговор запишем? - произнес он таким тоном, что я сразу понял - никакие возражение не помогут.

-Ну, если это надо, то завсегда готовы. Мы люди сознательные и понимаем, что к чему и кто в земле морковку красит. И если Родина ртребует, то мы завсегда готовы круглое таскать, квадратное катать, награждать неучавствоваших и наказывать невиновных. Итак, что нашей родной милиции... - пардон! - полиции надо?

-Полиции все надо. Кто тебя знает, может ты радикал, или революционер? А может, ты вообще против нашей самой лучшей в мире партии. И если оно так окажется, лишняя запись не помешает. Бумажка, брат, она многое значит, она, брат, важнее человека. Без бумажки ты букашка, а с бумажкой - человек. А человек человеку - рознь. Мы ведь можем такую бумажку выписать, хе-хе, что проще повеситься, чем жить далее.

И хотя прибор в его умелых руках никоим образом не напоминал бумагу, разве что в пьяных фантазиях шизофреника, я благоразумно промолчал. Не смог только удержаться от довольно наивной, как потом оказалось, реплики.

-Но откуда же полиция взялась в наше стране? У нас же семьдесят лет милиция!

-Ты свои красно-коричневые шуточки брось! Со времен коренного поворота исторической миссии, с момента возникновения периода восстановления доброй новой старой России, воцарения великого Лунного Зайца, повелителя всех россиянских народов, покорителя, потребителя и ниспровергателя Зеленого Змия, в нашем богоспасемом отечестве нет и не может быть иного всенародно одобряемого органа обеспечения государственной и внутренней безопасности, как полиция, где служат истинные сыны нашего вождя родины. Все остальные органы и службы - лишь жалкая пародия на осуществление правосудия. Одни мы достойны внимания и благосклонной любви начальства. И ради этого мы любого с лестницы спустим. Вот!

Я и сейчас, по прошествии нескольких месяцев, могу поклясться, что на глазах этого пройдохи выступили самые натуральные слезы восхищения. Или восторга. А может, и того и другого вместе. Ну, не важно, что именно это было, главное, что глаза у него увлажнились и заблестели. Я даже зауважал его, правда, пока не был уверен - за что именно. Чтобы у меня так слезы потекли, это надо горчицы наесться. Или луком глаза протереть. А тут на тебе - опа! - и натуральные слезы на глазах. Но для пользы дела решил, что пока стоит делать это непременно, я имею в виду - пускать слезу, - только в абстрактном смысле, и в определённых обстоятельствах. Ну а то, что такие обстоятельства возникнут в моей жизни, я нисколько не сомневался. Ежели есть абстракция, то непременно наступит конкреция, тьфу ты, совсем зарапортовался, не конкреция конечно же, а конкретность. И там то мы будем играть на своем поле, а не краплеными картами этого полицая. Ну а раз такое дело, то я даже скрывать восхищения не стал, надев на лицо соответствующее выражение. Пройдохе мое слащавое выражение морды лица понравилось, что выразилось в довольно ласковом слове "шельма".