Новая сигнальная

— Правильно, но это произошло значительно позже. Вначале Джордж — призрак был молочно — белый. Манипулируя с помощью гаусс — генератора, я заставлял свое изображение морщиться и гримасничать, как мне хотелось. Признаюсь, этот плясун доставил мне немало приятных минут. Ничтожные изменения в мощности излучения заставляли изображение корчиться самым диким образом. Он бил очень легко управляем, этот призрак. Ничего не стоило заложить ему обе ноги за голову и в таком виде пустить по полю вскачь на руках. Потом мне надоело управлять движениями Джорджа — призрака, и я поручил это кибернетическому мозгу, полученному из Управления резервов. Нужно сказать, что это исключительно сильная кибернетическая машина. Я всю ее установил у себя в башне и приспособил для своих целей. И уже недели через три Большой Кибер, так называл я этот кибернетический мозг, полностью овладел работой гаусс — генератора и руководил всеми движениями «призрака» лучше, чем я сам. Конечно, предварительно пришлось набить этот кибер всевозможными сведениями о человеческих движениях, которые у меня имелись. Но зато управлять движением стереоизображения стало очень легко. Даешь команду «вальс», и призрак старательно исполняет вальс, на команду «пляска святого Витта» — призрак извивается в судорогах. Одним словом, здесь я достиг большого совершенства. Если меня в кабине не было, Большой Кибер сам «придумывал» команды и управлял «призраком».

Все шло хорошо, меня беспокоила только окраска. Белый цвет изображения стал меня раздражать. Но я долго не мог ничего придумать, пока не занялся изучением структуры гаусс — пространства. Мне удалось установить, что плотность гравитации на поверхности шара может меняться с изменением режима энергетического питания. Электромагнитные волны иногда способны проникать внутрь гаусс — пространства. Это значило, что часть световых лучей способна проникнуть, поглотиться гаусс — пространством, а следовательно, другая часть лучей, отраженная, дала бы окраску, цвет. Но вот беда, поглощение и отражение лучей происходило только при низкой мощности гравитационного поля, когда гаусс — пространство не смыкалось в сферу. Тогда я прибег к наложению пространства на пространство. Два гаусс — пространства, отличающихся мощностью, попадали в одно и то же место. Поверх мощного гравитационного поля я положил более слабое, которое, как пленкой, покрывало сильное гаусс — пространство. В этой пленке происходило поглощение и отражение световых волн. В зависимости от плотности этой пленки изменялась степень поглощения световых лучей. Я стал получать объемные цветные изображения различных предметов. Это была полная победа, и я уже хотел сообщить о своих достижениях на Землю, но тут произошло потрясающее событие, которое заставило меня надолго забыть обо всем на свете.

Цветные изображения стула, шляпы, приборов, газовой горелки вполне удовлетворяли меня. Они висели в воздухе перед башней, я детально осмотрел их и не нашел никакого изъяна. Все было как следует. Предметы как предметы.

— Только пользоваться ими нельзя, — заметил Нибон.

— Да, конечно. После многочисленных опытов я решил перейти к собственному изображению. Моя кабина стала еще более сложной. Ее окружило сплошное электронное измеряющее поле, которое фиксировало пространственное положение тела, его форму, объем, цвет моего лица, одежды и рук.

И вот в один прекрасный денек я влез в свое передающее устройство, включил аппаратуру и стал ждать. Передо мной находился экран обычного телевизора, на котором был виден двор, башня и молочный шар гаусс — пространства. Я наблюдал, как деформировался белый глобус, приобретая форму и цвет моей одежды. Я уже различил собственные руки и ноги, голову и вдруг… что-то произошло. Я перестал видеть экран телевизора, Большой Кибер, гаусс — генераторы; меня словно выбросило из башни, хотя я не почувствовал никакого толчка, кроме боли в глазах.

Я очутился в моем дворике на месте гаусс — пространства. Я видел свой дом, башню, траву в нескольких метрах под ногами и небо над головой. И в то же время я находился в своем передающем устройстве, хотя его-то я совершенно не видел. Когда я поднимал руки, они упирались в гладкие пластмассовые стенки. Я сделал шаг и ударился лбом о преграду. С большим трудом, наставив синяков, я нащупал рубильник и отключил питание. И тогда я вновь попал в ту кабину, в которой находился все время, вернее, вновь увидел ее.

Так я открыл эффект обратной связи. То, что видели мои бесплотные глаза вне башни, я увидел из своей кабины. Тогда я понял, что сделал еще одно открытие. Я решил проверить все сызнова. Опыты подтвердили, что обратная связь существует.

Находясь в кабине, я, не двигаясь с места, как призрак, облетел всю планету, заглянул буквально в каждый уголок. Это доставляло мне огромное наслаждение. Лучше любого телевидения.

— Представляю, — недовольно хмыкнул Нибон.