Новая теория жизни. Первый разговор

Риск в человеке окрашивается в разные поведенческие цвета и может доходить до диаметрально противоположных вершин своего проявления. Одна вершина риска – это вершина Каина, когда риск становится воплощением насилия или насильственной игрой. Риск в этих случаях переходит из азарта в целенаправленное вредительство и разбойничество – технику причинения другому человеку вреда или лишения чего-либо ближнего своего. Тут иногда не стоит даже цель что-то выиграть, а стоит задача просто нанести вред, не вдаваясь в причины и последствия, но осознавая, что такое поведение несёт угрозу и разрушение другим и даже себе.

Другая вершина риска – это вершина Авеля, которая переходит из куража в целенаправленное спасение – технику жертвенности и жертвы. Здесь на первом месте стоит задача спасения и созидания того, что есть рядом. В этом случае целью не всегда является выигрыш, но есть замысел как можно больше спасти и не дать возможность разрушиться чему-то вокруг.

Риск в описанных ситуациях связан всегда с двумя концептуальными вещами – это следование предопределённостям и заведомо свершившимся событиям, в которых азарт тащит человека к вредительству через кражу чужого или разрыв этой предопределённости и недопущение пагубных событий, в которых кураж несёт человека к спасению через жертву.

Реальность не всегда связана с этими вершинами проявления риска или крайностями риска. Риск – это, в целом, запуск и точка входа некой игры как грани реальности, в которой реальность теряет свою обычную форму. Пощекотать нервы или найти способ рискнуть чем-либо ради того, чтобы получить долю азарта или куража, позволяют разные рисковые мероприятия, аттракционы, азартные игры и вполне обычные подколы или шутки над своим соседом. Не стоит думать только, что вся игра исходит только от риска. Риск может стать следствием игры, а входной точкой может быть острый угол реальности – замысел, детство, одиночество или любой другой. У углов реальности тоже происходит круговорот причинно-следственных связей. Игра, как и сон, строится на работе органов твоего тела, и в том числе чувств, а также реализации своего я в окружающем пространстве. Риск, как и совесть, смешивают и разделяют грани реальности, отчего они становятся условными и даже взаимодополняющими. Мы недавно говорили о том, что игра – это режим, который может существовать в других гранях реальности и поэтому может объединять не только грани реальности, но вообще сами «другие» реальности как таковые. Так вот именно риск способствует такому положению вещей, когда режим игры становится длительным и проникающим во всё и всюду; совесть в этой части, наоборот, стремится вернуть реальность в обычный нормальный режим, не позволяет ей смешиваться с другими гранями реальности. Совесть – это стеснение человека от бесконечного захвата «других» реальностей. Когда человек стесняется залезать туда, где он становится лишним.

Совесть – это ещё один краеугольный камень реальности, от которого зависит очень многое в деятельности человека и движении его в личном плазменном потоке жизни. Совесть, как и риск, тоже имеет две вершины – Каина и Авеля. Совесть Каина – это совесть человека в стандартных ситуациях. Каин, например, тоже сокрушался по поводу убийства своего брата, хотя бы потому, что ему предстояло за это понести наказание. «Наказание моё большое, нежели снести можно», – обращается Каин к Богу (Быт. 4:13). Совесть Авеля – это совесть о неидеальном мире, совесть об изменении неизбежных ситуаций, ведущих к погибели мира; совесть, которая доходит до жертвы собой ради спасения этого мира.

«И сказал Каин Авелю, брату своему, пойдем в поле. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» (Быт. 4:13). Сокрушённая молитва Авеля Богу – это и есть стремление достичь того, что обычному человеку кажется непосильным, что для Каина казалось просто невозможным. Совесть Авеля – это совесть о погубившем себя Каине, в которого Авель до последнего сохраняет веру как в брата, способного не идти на поводу у своих инстинктов, соблазнов и злобы, а переломить ситуацию и поднять самого себя на другой уровень.

Совесть, как и все остальные острые углы реальности, построена на гормональных процессах и работе органов чувств и самой чувствительности. Саму совесть запускают многочисленные процессы внутри организма, идущие от работы мозга и в конечном счёте от сознания и разума. Совесть становится вполне очевидным продолжением чувства боли, только боли не относительно пространства и времени, а относительно реальности. Совесть – это хранитель реальности, радетель за её существование, за нахождение себя в этой реальности. И Каин, и Авель хотят жить в существующей вокруг них реальности, но по-разному ратуют за неё. Боль за реальность, как совесть, – это возможность поплакать или поболеть о той реальности, которая могла бы свершиться для Каина, и о той, которая никогда не свершится для Авеля.