Новая царица гарема

– Он придет, и моим долгом будет воспользоваться этим часом для дела нашей веры.

– Понимаю, ты хочешь устами пророчицы расположить его в пользу твоих планов и подготовить к предстоящим событиям.

– Я хочу призвать его к подвигам на дело нашей веры, чтобы он содействовал достижению моей цели и не противился моим планам…

– Я слышу голоса, – внезапно прервал разговор Гамид.

– Это он.

– Похоже, что он не один.

Шейх-уль-ислам подошел к полуотворенной двери. В это время один из сторожей встретил внизу султана и его проводника.

– С ним офицер, – сказал Мансур.

Гамид-кади распрощался с шейх-уль-исламом и вышел из дома, тогда как султан в сопровождении Гассана поднимался по лестнице. Мансур-эфенди другим путем, со двора, тоже отправился наверх и никем не замеченный был уже на своем месте. Гассан все еще не понимал, зачем взял его султан с собой к пророчице, на которую он после событий прошлой ночи смотрел совсем другими глазами. Он должен был умереть вместо принца, а теперь вдруг сопровождал султана в дом софта. Что же это значило?

Абдул-Азис вошел в слабо освещенную комнату, где чудо встало по обыкновению на возвышение. По-прежнему широкая и длинная белая одежда с золотым шитьем закрывала всю ее фигуру. Какое-то мистическое, таинственное впечатление произвели на султана пророчица и вся обстановка комнаты. Сторожа принесли для него подушку, Гассан встал позади него.

Но вот зазвучал чудный, серебристый голос Сирры.

– Когда придет помощь Божия и победа и ты увидишь моих людей вступающими в религию Аллаха, восхвали тогда твоего Владыку и проси у него прощения, ибо он прощает охотно[19].

– Говорят, ты можешь видеть далекое будущее и предсказывать людям их судьбу, – после непродолжительного молчания обратился к Сирре Абдул-Азис. – Скажи мне, что видишь и что знаешь ты.

Мансур шепнул ей сообразный его планам ответ, но каков был его ужас, когда Сирра, которая всегда понимала и буквально повторяла его слова, на этот раз заговорила совсем другое – он едва верил своим ушам. Что случилось? Что он услышал?

Сирра исполнила приказание Золотой Маски.

– До наступления третьего Рамазана трон пророка опустеет, – сказала она своим неземным голосом. – Не смерть лишит повелителя правоверных престола, но человеческая рука. Враги во дворце страшнее гяуров. Затем вступит на престол Магомед Мурад под именем Мурада V, но его царствование продлится всего три месяца, затем трон пророка снова опустеет и опять не через смерть, а по воле людей. Следующий за ним Абдул-Гамид будет царствовать еще меньше, и престол пророка опять опустеет. Его займет Мехмед-Решад-эфенди.

– Замолчи! – в ужасе вскричал султан: он страшно дрожал и едва держался на ногах под гнетом этого ужасного пророчества.

Гассан был также поражен ее словами.

– Уйдем скорей из этого дома, – с трудом выговорил султан и шатаясь вышел из комнаты. – Иди за мной.

– Я ни на шаг не отступлю от вашего величества, – отвечал Гассан и вместе с султаном оставил дом софта.

По дороге Абдул-Азис быстро повернулся к следовавшему за ним Гассану и взволнованным голосом сказал:

– Теперь ты видишь, что я только для вида принял твою жертву, чтобы испытать тебя. Ты не умрешь за принца. Я желаю иметь тебя при себе. Садись со мной в карету и никому не говори о том, что ты сейчас слышал.

XVII. Лаццаро и принц

Прежде чем следовать за нитью нашего рассказа, заметим, что описанные здесь лица и события при турецком дворе хотя и могут многим показаться невероятными и даже нелепыми, однако же все до сих пор рассказанное, а также и то, что будет рассказано далее, до мельчайших подробностей строго придерживается истины. Равно и сообщенное в прошлой главе пророчество известно всему Константинополю и рассказывалось повсюду еще до его исполнения. Все события при турецком дворе уже и без всякого преувеличения так ужасны, что остается только описать их взаимную связь и причины. Что подобные происшествия еще возможны в нашем столетии, это объясняется только тем, что Турцию можно причислить скорее к владениям азиатских деспотов, чем к европейским государствам. Во всяком случае интересно проследить эти события, тем более что они, а равно и ужасы войны, описанной нами в следующих главах, занимают и волнуют всю Европу.

Теперь вернемся к нашему рассказу. Бегство Реции, из понятных нам теперь побуждений, возбудило опасения Мансура и Гамида-кади, тем более что вместе с Рецией исчез и маленький принц Саладин. Оба были равно важны для начальников могущественных кадри. Реция как последняя в роде Абассидов, вырвавшись на свободу, могла помешать и даже стать опасной для замыслов Мансура. А через обладание принцем он хотел иметь влияние на наследника престола Мурада, отца Саладина. И вдруг оба неожиданным образом ускользнули от него, да и казнь Юсуфа была отменена султаном. Хотя Мансур и принял немедленно все надлежащие меры для отыскания беглецов, но это было делом далеко не легким при обширности турецкой столицы и разъединенности ее частей, отделенных друг от друга водой.