Новая царица гарема

– Кавасы нашли ее на трупе старухи, убитой в прошлую ночь.

– Так ее подозревают в убийстве?

– Кажется, что так, ваше величество. Пока еще ничего не известно, но следствие должно раскрыть не только это дело, но и прежние ее деяния. Эта прослывшая пророчицей личность слишком долго была покрыта непроницаемым, таинственным мраком. Теперь время приподнять эту завесу.

– Я сам желаю этого, – перебил султан шейх-уль-ислама, вспоминая о страшном для него пророчестве, – и поручаю тебе заключить эту обманщицу в надежную тюрьму и назначить над ней следствие.

– Приказание вашего величества будет немедленно исполнено, – отвечал Мансур-эфенди, который только и ждал этого приказания.

– Пусть ее запрут в тюрьму сераля, – продолжал султан.

– Приказание вашего величества заключить обманщицу и преступницу в надежную тюрьму будет исполнено. Но я принужден буду избрать для нее другую тюрьму. В серале уже находится один из вернувшихся на родину офицеров, находящихся с пророчицей в тайных сношениях.

– В тайных сношениях? – спросил Абдул-Азис.

– Я не могу скрыть этого от вашего величества. Подробности неизвестны, но все указывает на то.

– Так предоставляю тебе заключить колдунью в другую тюрьму, – заключил султан позднюю аудиенцию. – Если будет нужно, ты согласуешь все с великим визирем.

– Обвинительный акт находится уже в руках кади Стамбула.

– Так пусть же произнесут приговор.

Шейх-уль-ислам был отпущен и очень был доволен своим успехом. Теперь он уже более не сомневался в победе и, когда после низкого поклона он удалился из покоев султана, то прежняя гордая и вызывающая улыбка снова заиграла на его лице. Он вышел во двор и, приказав кучеру как можно скорее ехать в караульню кавасов в Скутари, сел в карету. Лошади помчались во весь опор, и скоро Мансур был у старого, полуразвалившегося дома, где находилась караульня Скутари.

Не опередил ли его Керим-паша? В эту минуту должно было решиться все.

Мансур вышел из кареты. Навстречу ему шел из дома Гамид-кади. Мансур радостно вздохнул – победа была на его стороне. Сирра была в его руках.

– Посланный султанши Валиде был уже здесь?

– Нет, здесь никого не было.

– Значит Сирра еще в караульне?

– Без сомнения, там.

– Говорил ли ты с кавасами, мой брат?

– Я избегал всякого шума.

– Хорошо, теперь мы должны поспешить.

– Был ли ты у султана?

– Все отлично. Все предоставлено нам, султан желает только одного – наказания и устранения страшной пророчицы, ее немедленной передачи в наши руки, чтобы сделать ее безвредной.

– Ты уже принял какое-нибудь решение, мудрый Мансур-эфенди? – спросил кади.

– Я по дороге расскажу тебе обо всем. Надеюсь, ты поедешь со мной? – отвечал шейх-уль-ислам. – Прежде всего отправимся в караульню кавасов. Я не успокоюсь до тех пор, пока Сирра не будет в наших руках.

Мансур-эфенди и Гамид-кади вошли в большую, полную табачного дыма караульню жандармов. Все дремали, кто сидя, кто лежа. Увидев верховного судью Константинополя, кавасы вскочили с мест и начальник их приблизился к кади со всеми знаками глубочайшего почтения.

– Есть ли еще здесь в караульне существо, подозреваемое в убийстве и называемое пророчицей и чудом? – спросил кади.

– Да, мудрый и могущественный Гамид-кади, – отвечал начальник жандармов. – Мои люди захватили ее на трупе старухи, которая, казалось, была задушена ею.

– Я пришел за ней, – продолжал Гамид-кади повелительным тоном. – Передай ее мне, чтобы могло начаться следствие.

Начальник жандармов дал знак двоим из своих людей, и вслед за тем они из мрачной, сырой тюрьмы вытащили Сирру в комнату, где находились Мансур-эфенди и Гамид-кади. Сирра вздрогнула, увидев этих двоих, – теперь она знала свою участь, знала, что погибла, попав в руки ненавистных врагов.

– Свяжите руки и ноги подозреваемой в убийстве и отнесите ее в карету, – приказал Гамид-кади.

Жандармы повиновались с той поспешностью, которую они всегда выставляли напоказ перед высшим начальством. Они связали руки и ноги несчастной девушки, называя ее исчадием ада, отродьем сатаны, и грубо потащили ее в карету, куда вслед за тем сели Мансур и Гамид-кади, приказав кучеру ехать к набережной.

Мансур-эфенди свободно вздохнул. Теперь всякая опасность миновала. Керим-паша опоздал. Гассан и Сади потеряли своего свидетеля.

– Куда мы едем? – спросил кади дорогой.

– Я только что думал об этом и нашел, что есть только одно место, которое может служить надежной тюрьмой для опасной преступницы, – отвечал Мансур-эфенди. – Это башня палача перед Перой.

Сирра слышала все, но не шевельнулась и безмолвно выслушала приговор, по-видимому, покоряясь предназначенной ей участи, но более точный наблюдатель заметил бы по ее сверкающим взглядам и по закрытому старым, темным покрывалом лицу, что она прислушивалась к каждому слову и внимательно следила за всем, не упуская ничего из вида.

– К Будимиру, палачу? Ты прав, мой мудрый брат, это самое приличное место, – согласился Гамид-кади, а карета покатилась дальше и скоро доехала до набережной.