Новая цивилизация. Часть 1.

Как ангелы-хранители, далёкие родители оберегать станут своих сегодняшних детей. Добрей не будет и светлей той силы, что возникает сейчас в мире. Поверь.

Если сегодня так случилось для людей…

Если незримая нить способна будет воссоединить сегодняшнего сына с его родителем, что жил две тысячи лет назад.

И если дальше нить соединения продлится, то с Богом человек сегодняшний, с первым родителем своим, соединится.

Дедушка говорил это, явно сдерживая волнение. А мне хотелось уточнить:

— Может быть, очень важно, сказанное Вами. Но ведь, задержка происходит с созданием родовых поместий.

— Но может быть, она необходима для осмысления и сотворения проекта будущего?

— Может быть. Всё как-то необычно поворачивается. Вроде бы с простых действий начиналась первая книга, затем — вторая, читательские клубы, а теперь — «Родовая книга» появилась и «Семейная летопись».

При этих словах, дедушка вновь засмеялся, но сразу замолчал, сказал с доброй улыбкой:

— С «Семейной летописью» внучка явно лично поиграла. Быть может, чтобы вас как-то утешить. Ну, это ж надо, ситуацию создала, правители верховные страны и патриарх идею внучки поддержали. Но, лишь одну идею.

Про философию её умалчивая иль не понимая. Им в вечность не войти, лишь половинчаты они, не смелы.

В историю и вечность люди те выйдут, которые сейчас, пусть даже в мыслях, создают свои Богоугодные поместья.

Идею сами выбрали иль их избрали, уже не будет важным. Вечность впереди у тех людей, кто будущее сотворяет для детей. Своих детей и для себя.

Впервые на Земле для вечности рождённый вернётся в вечность человек.

Владимир, я начинаю понимать деянья внучки. Открыто перед Анастасией, быть может, многое из таинств бытия.

Но есть одна, которая до конца не известна даже жрецам верховным. Они, всегда лишь, знали: жизнь человеческая может вечной быть. Часть знаний им и позволяла реинкарнироваться вновь.

Но их не полным перевоплощенье было. И потому ни им, ни человечеству деянья радости не приносили.

Теперь, уверен я, поверь, Анастасия, знает в полноте для обретенья вечности необходимые творенья.

Её спроси об этом и понять пытайся. И коль слова найдутся в ней, понятные для множества людей, откроются миры, достойные человека-бога.

Иди, Владимир, к внучке, с ней поговори. Сейчас на берегу у озера она сидит под кедром.

Случиться может значимое в мире, когда слова о вечности, для разума и чувств понятные найдутся.

Взметнутся ввысь стремления проснувшейся цивилизации великой.

Галактика почувствует великие стремленья и с трепетным волненьем будет ждать прикосновенья тех, кто жизнь чудесную планетам может дать.

Иди, не медли.

Я сделал несколько шагов, но окрик дедушки Анастасии остановил меня:

— Владимир, вообще, пора бы вам, анастасиевцам и партию свою родную сделать.

— Партию? Какую?

— Так говорю же я, так и назвать её — «Родная партия».

Новая Цивилизация

Анастасия сидела под кедром в светло-сером льняном платье. Руками обхватив колени и чуть наклонив голову, она смотрела на водную гладь озера.

Я не сразу подошёл к ней. Некоторое время стоял вдалеке и наблюдал за тихо сидящей на берегу отшельницей.

Нет. Не подходит это определение для Анастасии. Скорее можно назвать отшельниками людей, живущих в современных квартирах.

Живёт в квартире человек и не знает даже соседей по лестничной площадке.

Идёт по улице такой человек, и нет ему дела до проходящих мимо людей. Как и встречным, и попутным прохожим нет дела до идущего человека.

Значит не страшно, когда один живёт человек. Гораздо страшнее, когда он одинок среди людей, ему подобных.

Вот сидит Анастасия одна на берегу таёжного озера, но бьётся в унисон её сердце с миллионами людских сердец, в разных странах живущих.

Кто-то подругой её называет, кто-то сестрой, будто родственники.

А тихо сказанные её слова спокойно проходят сквозь нескончаемый поток информации, гремящей, визжащей с экранов телевизоров и от множеств других источников.

Проходят её слова и воспринимаются людьми. И услышавшие слова эти, в ответ гитарною струною и песней отвечают, а часто делом. Строят по-иному жизнь свою.

И дедушка… Впервые видел я, как пылко изъяснялся он, просил, чтобы я о вечности поговорил с Анастасией.

Когда я сел рядом, она повернулась ко мне. Ласковый взгляд серо-голубых глаз успокаивал. Некоторое время мы просто смотрели друг на друга.

И я, словно не контролируя себя, взял её руку, быстро поцеловал и положил обратно на её колени.

На щеках Анастасии вспыхнул румянец, ресницы её затрепетали. И на меня ни с того ни с сего какое-то смущение нашло.

Как странно смущаться женщины через десять лет знакомства с ней! И как приятно.

И чтобы неловкость от смущения преодолеть, я первым заговорил:

— Сейчас, Анастасия, я с твоим дедушкой общался.

Он как-то необычно, взволнованно говорил о необходимости каких-то слов о вечности.

Он говорил, что эти слова должны быть такими, чтобы человек не только умом или разумом их смог понимать, но и чувствами.

Это — действительно важные слова?