Новая Ты

– Я оставила книгу, потому что мне было жаль тебя, – заявляет она. – Ты такой несчастный и одинокий… Сидел у себя в магазине и ждал, когда кто-нибудь придет и изменит твою жизнь. Знаешь, надо как-то брать себя в руки, делать что-то, стараться, а не думать постоянно о том, какую музыку поставить и что сказать. Я оставила тебе книгу, потому что великаны в ней выглядят жалкими: они сами не могут справиться с собой и ждут, что мир подстроится под них, и все вокруг станут такими же прекраснодушными, как они. Какого черта они удивились, когда люди напали на них? Это, мать вашу, жизнь! Тут каждый сам за себя. Смирись и приспосабливайся. Вот в чем суть.

Какую чушь она несет!

– Если я был таким несчастным и жалким, зачем ты стала встречаться со мной?

Эми закатывает глаза:

– Когда я расплатилась чужой кредиткой, ты не вызвал копов.

– Я не сужу других.

– Взгляни на вещи трезво. Я тебя не обманывала и не притворялась. Тебя не парили мои делишки, значит, и тебе тоже было что скрывать. По-другому не бывает.

– Я не такой, как ты.

Наконец ее проняло.

– Хорошо, поздравляю! А теперь пусти. Это просто смешно. Ты убьешь меня, что ли?

Эми Адам не знает, кто я. Представления не имеет. Считает меня грустным, одиноким неудачником с никудышными навыками понимания прочитанного. Ей даже не хватило мозгов полюбить меня. И, честно говоря, мне ее жаль. Она не видит, что «Шарлотта и Чарльз» на самом деле о стойкости человеческого духа, о том, что если двое счастливы вместе, им ничего не страшно: они уплывут на другой остров и будут жить дальше.

Эми не аферистка и не коварная воровка, она просто одинокая несчастная дурочка. Притащила мне сказку, которую даже не поняла, и думает, что в жизни, как в книгах Ричарда Йейтса, обязателен грустный конец. И у Филипа Рота она наверняка больше ничего не читала, кроме «Случая Портного». Как сильно я в ней ошибался!.. Нет, я не стану ее убивать. Просто не могу (в этом она права). Ведь у меня теперь есть Лав, а скоро будет и ребенок. Я изменился.

Отпускаю ее и поднимаюсь. Эми отряхивается.

– Единственный минус пляжей. – Она вздыхает. – Песок.

Для нее это была обычная ссора бывших любовников. А что следует за подобным? Правильно, болтовня о прошлом. Я завожу разговор о последнем вечере в Литтл-Комптоне.

– Помнишь наших новых друзей, Ноа, Перл, Гарри и Лиама?

– Что? – переспрашивает она ошарашенно. – Ты запомнил их имена?

Да, Эми совсем не такая, как мы с Лав. Ее сердце не способно к возвышенным чувствам, оно просто качает кровь.

– А помнишь, как я застала тебя с моим телефоном? – смеется она.

У меня живот сводит от унижения.

– Ага, – выдавливаю я, – конечно. Ты тогда здорово разозлилась.

– Еще бы, я выставила на продажу пару книг в Интернете и подыскивала здесь квартирку. Просто испугалась, что ты все узнал.

– Ничего себе.

В «Матч-пойнте» Вуди Аллен утверждает, что всем хорошим теннисистам непременно сопутствует удача. В тот день у Эми было открыто много вкладок в браузере – я успел посмотреть только про Хендерсона. Если б она задержалась в очереди, или намылила руки потщательнее, или решила подкрасить губы, я бы заглянул во все. С ней мне не везло. С другой стороны, если б она не сбежала, я не встретил бы Лав.

– Да, я тогда психанула, потому что испугалась, – объясняет Эми и спрашивает, что я делаю в Лос-Анджелесе.

Говорю, что переехал сюда по делам. Она заявляет, что подумывает перебраться в Остин.

– Прямо какая-то массовая миграция неудачников, – замечаю я.

– Ты смешной, Голдберг. – Она фыркает. – Ничуть не изменился.

Ее слова меня не трогают. Совсем. Я не тоскую по прошлому и не жалею, что у нас с ней нет будущего. Не сбеги она, мы так и колесили бы по стране, обманывая приличных людей. Прямо скажем, не самая радужная перспектива. Я вглядываюсь в океан, но ничего не вижу из-за тумана. Эми откидывает волосы – на шее остались крупные синяки, доказательство моей ярости, новая кружка мочи. Сердце заходится. Все-таки я должен убить ее, завершить начатое. Тогда можно будет поставить точку. Она садится на корточки и рисует пальцем на песке, оставляя последний след в своей жизни. Вдруг набегает волна и стирает линии, так же как время сотрет кровоподтеки с ее шеи. Природа текуча. Воспоминания растворяются, следы исчезают, обиды меркнут. Нет, я не стану убивать Эми. Просто не смогу стереть еще одну (пусть и никчемную) жизнь с этой планеты, когда мы с Лав готовимся явить миру новую жизнь. Да и еще раз исповедоваться как-то не хочется.

Я встаю и протягиваю Эми руку, но она поднимается сама. Спрашивает, не передумал ли я насчет денег. Мотаю головой. Эми улыбается, разворачивается и уходит в туман, понурив голову и скрестив на груди руки. Я сажусь на сырой холодный песок, туда, где совсем недавно лежала она, и чувствую, как тяжесть уходит с каждым выдохом, с каждым взмахом ресниц.

Эми удаляется, растворяется в тумане: сначала в густой пелене пропадают босые ноги, потом узкая спина, растрепанные волосы. И вот ее уже и нет. Будто и не было никогда.

55