Новая Ты

– Не-е-ет, – тянет она, – ты из Нью-Йорка, а там так не поступают.

– Дилайла, – прошу я, – давай забудем.

Какое там! Она заявляет, что от бармена из «Птиц» узнала про беременность моей бывшей.

– Там все сложно.

– Чушь собачья!

– Дилайла, давай не сейчас.

– А что, куда-то торопишься? Снова пойдешь по «Кладовке» шататься, как зомби?

– Я не шатаюсь, как зомби.

– А Келвин так не считает. Он сам мне сказал.

– Ты же просила не вмешивать сюда Келвина.

– Не уходи от темы!

Она наступает на меня: руки в боки, глаза горят.

– Келвин сказал, вылазка к Хендерсону была твоей инициативой. Я знаю, что ты там был. Вот доказательство!

И сует мне в нос видео на «Ютьюб», где я стою у Хендерсона на кухне. Черт бы побрал этот Интернет!

– Келвин сказал, ты и пяти минут на вечеринке не пробыл. Куда ты так спешил, Джо?

Квартирка у меня маленькая, стены тонкие, все слышно. Пытается загнать меня в клетку? Ха, не на того напала.

– Дилайла, это не круто.

– А поливать меня дерьмом после минета – круто? Ну же, будь мужчиной, объясни, где ты пропадал все это время и почему поперся к Хендерсону, хотя утверждал, что ненавидишь его. Давай! А если не скажешь…

Она останавливается, делает глубокий вдох, опускается на пол и жестом показывает, чтобы я сел рядом. Следую за ней.

– То что?

Потирает руки. Усаживается поудобнее. И явно наслаждается моментом. Это ее конек – интриги, скандалы, расследования.

– Я все знаю! – сообщает она с нескрываемым удовольствием.

Молчу.

– Знаю! – повторяет Дилайла. И мне это не нравится. И она видит, что мне это не нравится. Глаз у нее наметанный. Потирает подбородок, открывает рот…

Чтоб ты сдохла, маленькая любопытная сучка! Еще одно неосторожное слово – и я ускорю этот процесс.

Она делает глубокий вдох и заявляет:

– Ты сидишь на таблетках.

Что, мать твою?!

Я выдыхаю и разжимаю кулаки. А эта идиотка, которая одной ногой уже стояла в могиле, жмется ко мне, хватает за руки и заглядывает в глаза, воображая себя самоотверженной спасительницей, которая поможет мне побороть зависимость. Гладит меня по спине, нахваливает реабилитационные центры и сетует на безумный темп жизни в Эл-Эй.

– Дез рассказал мне про оксикодон. Я сопоставила факты – твои внезапные отлучки, странные прогулки – и обо всем догадалась.

Она винит плохую ауру квартиры: Брит-Брит тоже здесь сторчалась.

– Мы тебя спасем, – заявляет Дилайла, глядя на Кандинского. – Верь мне! Главное, чтобы ты сам захотел.

Я не спорю, только киваю, но от ее помощи отказываюсь.

– Думаю, мне нужно время.

Ха! Как бы не так – она уже вцепилась в меня мертвой хваткой. Деловито похлопывает по ноге и интересуется:

– У тебя есть страховка?

Отвечаю, что да. Дилайла удовлетворенно кивает, заявляет, что у нее созрел план, и уходит – к моему несказанному облегчению! – а через минуту возвращается и кладет передо мной идиотскую настольную игру с фишками и кубиком.

– Иногда полезно вернуться в детство.

Делать нечего: играю и слушаю ее скучные сплетни про знаменитостей и про то, как однажды к ней «подкатывал» Джордж Клуни. Она то и дело пропускает ходы и возвращается назад, и эта безумная игра, кажется, никогда не кончится. А чего я хотел? Сам виноват. Дез в первый же день советовал с ней не связываться. Приставучая репортерша!

Теперь расплачиваюсь за свою самоуверенность: я-то думал, что могу трахнуть ее и выйти сухим из воды, ведь в отличие от местных задротов разбираюсь в девушках и понимаю, что такая, как Дилайла, никогда не полюбит такого, как я. Она – охотница за звездами, золотоискательница. И обтягивающие платья с каблуками носит не ради работы, а потому что Николас Кейдж женился на официантке, и Мэтт Деймон тоже, а Джордж, мать его, Клуни обручился с сексуальной адвокатшей.

Даже если б я познакомился с ее матерью, признался в любви, таскал цветы без повода, предложил съехаться, купил кольца и заговорил о детях – даже тогда у нас ничего не получилось бы. Потому что она продолжила бы таскаться на свою «работу» в блядских платьях и торчать на вечеринках «Золотого глобуса», старясь случайно пролить коктейль на какую-нибудь звезду типа Джеймса Франко (ведь Калиста Флокхарт именно так захомутала Харрисона Форда). И если б удача ей улыбнулась, она бросила бы меня не раздумывая.

Но я ее недооценил. Соскучился по минету, перенервничал из-за Хендерсона, страдал от одиночества – и упустил из виду один очень важный момент: совать нос в чужие дела Дилайла любит даже больше, чем совать в себя звездные члены. Естественно, всей правды обо мне она не знает, но все равно знает слишком много.

– Кстати, мама передает тебе привет. – Она хихикает.

Я бросаю кубик.

– И ей от меня передавай.

Интересно, Лав еще спит, Эми еще не сдохла…

Дилайла проверяет сообщения на телефоне и заявляет, что сегодня вечером ей, возможно, придется пойти на премьеру Эдварда Нортона. Смотрит на меня и ждет, что я стану ее отговаривать. Еще чего!

Помолчав, она переходит в наступление.

– А как ты попал в «Сохо-хауз»?

Я вздрагиваю.

– Что?

– Тебя видела там моя подружка Этель.

– Какая еще Этель?

– Просто подруга. Она знает, кто ты, – видела в «Птицах».