Новая Ты

– Я еду в Вегас, писать новый сценарий, – заявляет он, не вынимая изо рта зубочистку, когда мы выходим на улицу.

Подгоняют его машину, огромную и черную.

– Форти, ты врешь.

– Да, вру. Хотя для интервью сойдет, как думаешь?

– А что мне сказать твоей семье?

Опять тот же пустой взгляд. Он знает, что сестру родители любят больше. Но так часто бывает. Многие дети просто не обращают внимания, Форти же свихнулся на этом. Готов спорить, он сидел с таким лицом на всех праздниках, когда Лав доставалось хоть на чуточку подарков больше или когда мама обнимала ее на секунду дольше. Форти считает, что ему недодали любви. А рядом с ним росла сестра, которая получала столько любви, что сама стала воплощенной любовью.

– Пусть мама еще пару дней понервничает и поголодает. Мы ведь не хотим, чтобы она разжирела, да, старина?

Вот урод. А я еще ему сочувствовал…

– То есть не говорить им, что ты в порядке?

– Пусть привыкают, я уже не ребенок. – Он сплевывает. – А слушай-ка, старина, поехали вместе в Вегас. Замутим новый сценарий, покруче «Мальчишника».

Ничего мутить с ним я больше не собираюсь.

– Нет, спасибо, – говорю я.

На заднем сиденье в его машине замечаю целый пакет наркоты – реально целый пакет. Он поднимает ладонь, я даю ему пять. В следующий раз, когда мы встретимся, моя ладонь сожмется на его горле.

42

Сто тысяч часов спустя я подъезжаю к Вегасу. Огни города мерцают на горизонте, как дискотечные стробоскопы в «Тусовщиках». Наконец-то я у цели.

Когда я сообщил Лав, что, судя по всему, Форти в Вегасе, она удивилась и не поверила:

– Джо, мы с ним двойняшки. У нас психическая связь. Я бы почувствовала, если б он взялся за старое.

– Даже лучший локатор порой барахлит, – возразил я, складывая рубашки в один из ее черных чемоданов.

Она присела на кровать.

– Поехать с тобой?

– Нет, сам разберусь.

– Строишь из себя образцового самца?

Напоследок я трахнул ее как следует и отправился на Голливудский бульвар докупать недостающие элементы для моего костюма Капитана Америка – не супергероя, конечно, а рядового парнишки из Вегаса: спортивную майку с эмблемой «Индианаполис колтс»[16] и бейсболку.

И вот я уже почти на месте. Черт возьми, это Вегас! Вегас! Он ярче, чем показывают в кино, и уродливее, чем я ожидал. Каждый дорожный знак воспринимается как угроза: «Последнее казино на 20 миль», «Последняя заправка». Торможу на обочине. Натягиваю майку, надеваю бейсболку. Маскировка готова. Теперь я среднестатистический американец.

Пока стою на светофоре, замечаю женщину, которая не стесняясь стягивает трусики, садится и гадит прямо у дороги. Всюду толпы туристов. Прохожие, молодые и старые, толстые и обычные курят, едят, толкают перед собой коляски с младенцами. От жары, огней, шума и толп голова идет кругом. Врубаю на полную громкость Элвиса и глаз не могу оторвать от танцующих фонтанов «Белладжио». Сообщаю Лав, что уже на месте. Она советует начать с «Сизар пэлас»:

– Это не интуиция. Просто Форти говорил, что у них лучшие столы.

* * *

Лав ошиблась. В «Сизар пэлас» Форти нет, зато там огромные залы, бесконечные, словно прерии, и сотни людей, и оглушительная музыка, и сияющие огни. У меня есть одноразовый телефон – я могу связаться с Форти, но не хочу; лучше сначала найти его.

Снова звонит Лав:

– Один знакомый сообщил отцу, что видел его в «Белладжио».

– Ясно.

Я спешу. Воздух на улице сухой и горячий. Ко мне то и дело подходят болельщики «Колтов» – побрататься. В наушниках играет наша подборка из бассейна, но даже сквозь музыку доносится шум фонтанов. Роскошь казино потрясает: огромные вращающиеся двери, гигантские стеклянные цветы под потолком, живые цветы у стойки. В баре толпятся шлюхи и бизнесмены. Я прохожу мимо столов для блек-джека, где минимальная ставка десять долларов, мимо официанток в откровенных, расшитых блестками нарядах, мимо ссорящихся пар, мимо женщины, пытающейся по телефону уговорить банковского клерка выдать ей кредит наличными, мимо матери, которая говорит своему ревущему малышу: «Тихо, детка, мама почти закончила», будто речь идет о срочной работе.

Всюду столы, и автоматы, и толпы людей, но Форти среди них нет. Иду дальше, где все еще роскошнее и у столов для блек-джека стоят кожаные кресла. В одном из них, закинув грязные ботинки на белоснежную обивку, будто хозяин заведения, восседает он. Волосы всклокочены. Одни солнечные очки сдвинуты на лоб, другие закрывают глаза. Рубашка помята. Разыгрывает сразу три руки, курит две сигареты. Фишки сыплются у него из карманов, а он даже не трудится их подбирать. Так и тянет размозжить его голову об стол, да здесь всюду камеры. Поэтому я сажусь за игровой автомат, закидываю десять долларов и пишу Лав: «Все обошел, пока его не видел. Буду искать дальше».

Отвечает: «Папа благодарит тебя. Ты лучший».

«Мы его найдем».

Я ставлю по два цента за раунд, Форти – по тысяче баксов на раздачу. Ему не везет. Даже мне слышно, как он чертыхается. Рядом с ним шлюха, он то и дело хватает ее за шею и облизывает грудь. Китаянка в летах смотрит на него осуждающе.