Новая весна

– Зачем же… – запнулась девушка. – Я вовсе не потому… Просто я действительно не пью. Вообще. У меня отец пил, как проклятый. И в итоге умер от паленой водки.

– Куда ж твоя мать смотрела? – искренне изумился сосед. – Зачем жила с пьяницей? Судя по тебе, она была видной женщиной. Вполне могла найти себе хорошего, непьющего мужика.

– У меня нет мамы, – в глазах Веры появился холодный металлический блеск. – И не было никогда.

– Как же это? – не понял Слава. – Мать есть у каждого человека. Даже у такого никудышнего, как я.

– Она бросила меня в роддоме, – зло выговорила Вера. – Оставила, как ненужную вещь, и сбежала. Я росла с отцом.

– Опять я в косяках, – сконфузился Слава. – Надавил на больное. Так как на счет шампанского?

– Наливай, – положив, наконец, нож, решительно заявила она.

Резкий хлопок оглушил ее, веселые пузырьки заворожили, а сам напиток показался удивительно вкусным и сладким.

– Сейчас я нарушила слово, которое дала себе двадцать лет назад, – улыбка осветила ее лицо. – Девчонкой я пообещала себе никогда не брать в рот алкоголь. А теперь сижу в кухне в обществе незнакомого мужчины и пью шампанское. Это ужасно! Но еще ужаснее то, что я не испытываю никаких угрызений совести. Мне так хорошо, как не было, наверное, никогда.

– Двадцать лет назад, – сделав большой глоток шампанского из потрескавшейся кружки (бокалов у Веры не оказалось), задумчиво проговорил он. – Непонятно. Ты дала себе этот зарок, как только родилась?

– Что за глупости! – прыснула девушка. – Тогда мне было десять.

– Ты меня еще больше запутала, – искренне изумился Слава. – Неужели, тебе тридцать лет?

– Тридцать один почти! – весело сообщила Вера и впервые за несколько лет засмеялась. – Что – непохоже?

– Я думал, ты девчонка совсем, – Слава тоже засмеялся. – У тебя же ни одной морщинки на лице. И волосы роскошные, явно ни разу не крашеные.

– А я и есть девчонка, – сделала серьезное лицо она. – Маленькая, глупая, ничего в жизни не видевшая девчонка. Мне кажется, я совсем не изменилась за последние двадцать лет. Мне по-прежнему десять. Я такая же беззащитная и незрелая, как тогда. Будто и не было этих долгих лет.

– Давно умер твой отец?

– Двенадцать лет назад, – спокойно сообщила Вера. – На следующий день после моего совершеннолетия. Будто специально ждал, когда я стану взрослой, чтобы оставить меня одну.

– И как ты жила все эти годы?

– Вот так и жила, – пожала она плечами. – Как сейчас. Дядя Коля мне по хозяйству помогал. Пока мог. Сейчас он совсем опустился, без выпивки ни дня не может. А раньше в перерывах между запоями проведывал меня, дрова на зиму запасал, кур рубил, по дому всю мужскую работу делал. Теперь приходится справляться самой. Но ничего, я сильная. Я уже привыкла.

– Бедненькая ты моя, – прошептал он и протянул сильные смуглые руки к Вере.

Она не успела понять, что произошло, как он оказался рядом с ней. Неожиданно почувствовала его горячее дыхание, отметив про себя, насколько оно свежее и порывистое, словно сама весна. Она слушала его нежные слова и не верила, что говорят их ей, деревенской замухрышке, над которой мальчишки всегда откровенно смеялись. Ощущала его требовательные руки, которые по-хозяйски мяли ее тело. Словно делали это каждый день.

– Не надо, прошу, – хрипло проговорила она, чувствуя, что рассудок окончательно покидает ее, но уже через секунду взмолилась об обратном: – Не оставляй меня, только не оставляй.

И он услышал, и хищно улыбнулся, и отчетливо понял, что теперь она в полной его власти. Как понимает это волк, раздирая острыми клыками податливое тело домашней овцы.

Глава 4

На следующее утро Вера не стала вставать в полшестого утра. У нее просто не было сил на то, чтобы выбраться из сильных мужских объятий. Она, наоборот, прижималась к его телу все сильнее, словно пыталась врасти в него, стать с ним единым целым. Она действительно этого хотела.

Он дышал ровно и протяжно. Он был полностью во власти крепкого и здорового сна. И Вера не могла понять, как он может спать после всего того, что у них было. А было у них очень много. Так много, сколько не было за все тридцать лет ее жизни. Она вновь и вновь с улыбкой вспоминала его вытянувшееся лицо и вопрос, обращенный к ней:

– Я у тебя первый?!

Глупый, неужели он в этом сомневался! Как мог подумать о том, что у нее был кто-то, кроме него? Почему сразу не понял, что она ждала лишь его и берегла себя лишь для него? Ждала и, наконец, дождалась! Теперь она с полным правом может дышать с ним одним воздухом, целовать его упругие губы и снова и снова пытаться стать с ним единым, неразделимым целым.

Вера опять плотно прижалась к его боку и ужасно расстроилась из-за того, что не получилось врасти в его тело. Слава что-то пробубнил во сне и отвернулся от Веры. Теперь она не могла вырывать из ночной темноты его идеальный профиль. Это очень огорчило девушку, и она осторожно выскользнула из кровати.

Буренка настойчиво требовала утренней дойки, и Вере пришлось идти на ее зов. Тем более, корова могла разбудить своим мычанием самого дорогого Вериного человека.