Новая Земля

Илья и Алла вместе пошли домой. Они жили по соседству через подъезд. Январский мороз обжигал щеки, слежавшийся и утоптанный сероватый снег радостно и звонко всхрустывал под острыми каблуками Аллы и что-то лениво и сонно пел под широкой подошвой полусапог Ильи. В синем глубоком небе снежными завалами блестели облака, к высотными домам Синюшиной горы прилегло небольшое, красновато-дымное солнце, которому еще далеко до заката, - и оно щедро сеяло на город трепетные лучи. Большие стекла магазинов вспыхивали пожаром, и Алла кокетливо произносила:

- Ой!

Илья добродушно посмеивался .

Они не пошли домой сразу, а прогулялись по Иркутску. Но их сейчас мало интересовал город со своими улицами и переулками, старинными деревянными в кружевах резьбы домами, густо дымящими автомобилями, - ничего и никого им не надо было, ничего и никого они ясно не видели и никуда, в сущности, не шли. Илье нужна была Алла. Алле нужен был Илья. И шли они толькотуда, куда вели молодые, не устающие ноги. Они ничего особенного не хотели, но лишь известную всем любящим малость - звук голоса любимого, не столько слова, а именно звучание, мелодика голоса интересовала их, поступь, поворот головы, выражение лица. Илья стеснялся смотреть на ноги Аллы, но он знал и думал, что она идет красиво, изящно, быть может, как балерина, и ему хотелось запечатлеть в рисунке ее прекрасную поступь.

Они проговорили долго, обо всем, легко переходили от одной темы к другой. Они были друг для друга интересны. Когда солнце неожиданно упало за крыши домов и синие тени замерли посреди дороги, только тогда молодые люди вспомнили, что надо готовить уроки, что Алле через полчаса идти на занятия в музыкальную школу.

У подъезда Аллы посмотрели друг другу в глаза. Илья засмущался и наклонил голову.

- Приходи вечером ко мне - покажу последнюю картину.

- Ага, пока! - улыбнулась Алла и побежала домой.

Илье было радостно, что чувствовал Аллу по-прежнему, без того тяжелого, унизительного бреда, в котором он прожил недавние урочные часы. Он быстро вбежал по ступеням в свою квартиру.

8

Мать вышла из кухни румяная, с мягкой улыбкой на губах.

- Хоккей должен быть, - сказал Илья и включил телевизор.

- Вечером твой хоккей.

- Все равно что-нибудь покажут.

- Поешь, сынок, а потом смотри телевизор.

- Неси, мама, сюда. Что там у тебя вкусного?

- Неси! - передразнила мать. - Отец увидит, что в зале ешь, заругается. Сам знаешь - строгий он у нас.

- Ничего. Неси.

Илья хлебал щи, откусывал утренние пирожки, а мать сидела напротив, любовалась сыном. Потом, волнуясь, вынула из-за шкафа картонку:

- Посмотри-ка, сын, сегодня намалевала, - с затаенным художническим самолюбием сказала она, ожидая оценку.

Илья увидел себя ярко-желтым, золотистым на портрете.

- Похож, похож, - снисходительно заметил он. - А почему, мама, желтый?

- Так солнышко ты мое, - улыбнулась мать и спрятала портрет за шкаф.

- А-а, - покачал головой Илья. Но мать так ясно, ласково на него смотрела, что он смутился.

Пришел отец. Мать встречала его в прихожей.

- Что, отец, отработал? - спросила она очевидное, помогая мужу стянуть с широких плеч полушубок.

- Ага, мать, - со вздохом ответил Николай Иванович, покашливая, отработал.

- Что мастер ваш, не ругается, как вчера?

- Еще чего. Я ему поругаюсь.

Николай Иванович, наконец, разоблачился, разулся, натянул свои самошитые, на толстой подошве тапочки и с перевалкой уставшего громоздкого человека вошел в зал. Увидел сына, ужинавшего перед телевизором, - сердито подвигал седыми бровями:

- Ты почему в зале ешь? Кухни мало?

- Будет тебе, отец. - Мария Селивановна легонько подтолкнула мужа к ванной. - Руки сполосни да - за стол живо: щи стынут.

- Ты, папа, случайно не в Германии родился? - усмехнулся сын, проходя с чашкой на кухню.

- Что-что! - приподнял плечи отец.

- Не кипятись! - Жена хотя и ласково, но настойчиво подталкивала мужа.

- А что он - в Германии! - глухо звучал голос Николая Ивановича из ванной.

- Ишь - распетушился, - посмеивалась Мария Селивановна. - Парень растет - ему хочется все по-своему устроить. Но ты же знаешь - он у нас хороший...

Илья слушал не сердитую перебранку и думал, какие у него славные родители: взыскательный, но отчего-то никого не пугающий своей строгостью отец, любящий во всем порядок, покой и основательность в жизни, но почему-то часто это у него немного смешно выходит, - то мать над ним посмеется, то Илья, но он по серьезному никогда не обижался.

"Какая у меня замечательная мать, - подумал Илья, - всех вкусно накормит, утихомирит, обогреет, встретит, проводит..."