Новая жертва

 Патрисия прекрасно понимала, что невеста Сиднея Розанжела, с которой Сидней ходил еще в детский сад и с которой вся их семья давно сроднилась, была не слишком довольна тем применением, которое ее жених нашел для своих сбережений. Она предпочла бы, чтобы он потратил их на устройство собственного хозяйства, но тем не менее молчала. А уж Патрисия и вовсе не могла и слова сказать о том, что ей на что-то нужны хоть какие-то деньги. А если бы и сказала на что, то тут поднялся бы невообразимый скандал. Отец считал, что удел женщины – это семейный очаг: Патрисия чуть ли не каждый день наблюдала, как яростно ссорились отец с матерью, которые всегда жили душа в душу, из-за того, что мать, желая помочь при покупке квартиры, собралась идти работать. Так что Патрисии оставалось только молчать. Но когда фотограф принес ей снимки, надежда вновь вспыхнула в ее душе. Ведь у этого фотографа есть связи в самых разных журналах, и не в службу, а в дружбу он мог бы где-нибудь показать свою работу, посоветоваться. А там, глядишь, поговорили бы и с самой Патрисией, предложили бы ей позировать. Или, во всяком случае, она бы узнала, что не подходит на эту работу.

 О своей удаче она сказала только Джеферсону, он был единственный, кто сочувствовал ей и помогал.

 —  Рад за тебя, сестренка! – сияя улыбкой, сказал он. – Действуй, и я уверен: ты своего добьешься. А у меня к тебе просьба – сестра моего друга по факультету, Сандру, будет теперь учиться в твоей школе. Ее зовут Карина. Новеньким всегда трудновато на первых порах. Помоги ей. Ладно?

 —  Конечно, —  весело ответила Патрисия. – С удовольствием. – И взмахнув на прощанье тонкой смуглой рукой, убежала.

 Фотограф оставил свой новый адрес, так что найти его не составило труда. Дверь открыл Клаудиу и широким жестом пригласил Патрисию войти. Он был рад ее видеть, и Патрисия сразу это почувствовала. И ей стало очень легко. Она поняла, что может без утайки рассказать о своих затруднениях, посоветоваться и даже попросить помощи.

 —  О чем разговор? – рассмеялся Клаудиу, услышав робкую просьбу Патрисии каким-то образом помочь ей. – У меня полным-полно знакомых в самых разных редакциях. Мне ничего не стоит, когда я буду ходить по своим делам, показать твои фотографии. Глядишь, и тебе что-нибудь обломится!

 Патрисия благодарно улыбнулась. Они стояли совсем рядом, девушка смотрела так доверчиво, так ласково, и тогда Клаудиу наклонился, желая поцеловать ее. Крепко прижав к себе хрупкую Патрисию, он уже запрокинул ее, чтобы уложить на кушетку. Он ожидал, что мгновенно напрягшееся тело сейчас расслабится, губы ответят на поцелуй. И получил удар по лицу – один, другой. Патрисия царапалась как кошка, вырываясь из его объятий. Наконец она вырвалась и, крикнув на прощанье:

 —  Какой же ты подлец! – пулей вылетела за дверь.

 Она едва не сбила с ног возвращавшегося Диего. Тот мгновенно смекнул, что произошло, и, подойдя к Клаудиу, сказал:

 —  Настоятельно прошу, дружище, избавь меня от такого рода инцидентов. Еще одна подобная история, и я поступлю точь-в-точь как твой предыдущий хозяин.

 Все это Диего произнес с милой улыбкой, как бы шутя, стараясь не обидеть приятеля. И в то же время он огорчился, что Клаудиу приобрел такие дурные замашки, и постарался дать понять, что никакой грязи в своем доме не потерпит.

 —  Прости, —  хмуро ответил Клаудиу, потирая лоб. – Сам не знаю, что на меня нашло. Я ведь совсем не хотел этого. Просто наваждение какое-то!

 Диего уселся в кресло с газетами. Все они были полны материалами относительно сенсационного убийства в аэропорту. Интимная связь сеньоры Франчески Росси с адвокатом Рибейру никем не ставилась под сомнение. Диего усмехнулся иронии судьбы: Марселу Росси, имевший на протяжении двадцати лет любовницу и троих детей на стороне, сделался официальным рогоносцем…

 Марселу Росси обедал в ресторане со своими детьми. Для семейного обеда он выбрал другой ресторан с изысканной кухней. Дети должны были почувствовать, что в жизни есть разные уровни комфорта и что лучшему в ней нет предела…

 —  В маминой пиццерии готовят так же вкусно, —  таково было единодушное мнение детей.

 —  Но здесь вкус еды тоньше, —  высказал свое мнение Марселу.

 За десертом он наконец приступил к разговору:

 —  Вы мои дети, и вас я люблю больше всех на свете. Ваша мать мне тоже очень дорога, потому что родила мне всех вас. Но вы уже взрослые и, надеюсь, можете меня понять: любовь – капризное чувство, оно и приходит, и уходит внезапно. – Марселу помолчал и оглядел настороженные лица сыновей и дочки. – Да, с нами это произошло. Любовь ушла, и нас ничего уже не держит вместе.

 —  У мамы не ушла, —  тихо сказала Карина. – Она тебя обожает.

 Сандру смотрел на отца с негодованием.

 —  Я тебя не понимаю, отец! Как ты можешь такое говорить. Мать двадцать лет прожила с тобой бок о бок, помогала тебе, а теперь ты бросаешь ее, так? И чего же ты хочешь от нас?

 —  Чтобы вы узнали об этом первыми, поняли меня и не осуждали. Чтобы вы помогли убедить маму, что для всех нас это будет лучшим выходом.