НОВАЯ ЖИЗНЬ или обычный японский школьник

В мою дверь скребутся. Так, едва-едва, словно мыши в амбаре что-то грызут. Опускаю руку и поворачиваюсь к двери. Дверь тем временем открывается и ко мне в комнату входит Хината. Она уже умылась, ее кожа блестит, от нее пахнет свежестью и почему-то кокосом. Туалетная вода? На ней ее розовая пижама с какими-то цветочками и единорогами, такие пижамы словно бы уменьшают обладательниц, превращают их в маленьких, милых и бестолковых девочек. Почему-то здесь принято воспринимать ум у женщины как признак коварства, жестокости и карьеризма. Милая девочка должна быть мило глупенькой. Бред какой. Бедные японские девчонки в массе своей вынуждены играть какую-то роль.

— Не спишь еще? Занимаешься? — спрашивает Хината: — а чего двери не закрываешь? Раньше всегда закрывал.

— Потому что мне нечего скрывать от народа. — отвечаю я, беру полотенце и вытираю пот, набежавший за то время, что я отрабатывал удар открытой ладонью. Кстати, и хук тоже можно проводить так же. В окинавском традиционном каратэ даже удар такой есть — кума-дэ, то есть «лапа медведя». Со стороны выглядит как будто кошка лапой — тык. Довольно сильный удар, позволяет движению раскрыться полностью, двигаться всем корпусом, вкладывая вес тела и инерцию поворота.

— Я у тебя совета пришла спросить. — говорит она и садится на мою кровать. Странно, в память Кенты такого вот поведения со стороны его сестры я не видел. Впрочем, пусть сидит, от меня не убудет, ну и потом — у каждого человека есть свой ближний круг и чем лучше себя чувствуют люди в этом самом ближнем круге — тем лучше чувствует себя он. Как законченный эгоист я хочу чувствовать себя хорошо, а потому хорошо себя обязаны чувствовать и мои близкие люди. Как там — нанести добро и причинить справедливость.

— Спрашивай — вытерев пот я снова поднимаю руки и встаю в стойку. Подшаг, джеб, назад. Подшаг, джеб, назад. Толчок должен идти от бедра, такой джеб мало того, что суммирует скорость шага, движения бедра и плеча, но и практически не утомляет. Джеб, джеб, джеб, прямой правой — кума-дэ. Замереть, проанализировать, расслабится.

— Спрашивай, я слушаю. — повторяю я.

— А… ну так вот — говорит сестричка Хината, откинувшись назад на выпрямленные руки и начав качать ногами, свисающими с кровати: — так как ты в этом теперь разбираешься, то вопрос у меня будет о любви.

— А? Что с ней не так? — я ухожу от воображаемого хука в голову, ныряю под следующий и втыкаю короткий удар в воображаемую печень воображаемого противника. Правой, блин, рукой. Кулаком. Все-таки рефлексы изжить трудно. Нельзя бить кулаком — еще недельку как минимум. Расслабить пальцы, наносить удар открытой ладонью… наносить удары внешней стороной кистевого сустава, так называемая форма «кокен» — я не решаюсь. Здесь у Кенты дела еще хуже, чем со сжатым кулаком. Так что — ладонь, локоть, колено. Голова. Кстати голова — самая твердая часть тела. Надо применять. Тем более что мыслей умных в ней нет, значит можно бить. А еще я в нее ем.

— Ты такой уверенный стал — говорит Хината: — аж дрожь берет. Понимаю, почему девчонки из твоего класса по тебе сохнут?

— Что за глупости… — джеб, джеб, кума-дэ, удар локтем снизу вверх, с шагом вперед. Замереть, проанализировать. Ноги. Ноги отстают, рука уже пошла с локтем, а ноги еще шаг не сделали. Что же, есть над чем работать.

— Никто по мне не сохнет. — говорю я, качая маятник с левой на правую: — это еще откуда?

— А мне парень знакомый рассказывал. Он в твоей школе учится. Говорит вся школа в курсе что ты Дзинтаро рожу расквасил. Говорит, что тебя сила любви изменила, но еще говорит, что твоя девушка — шлюха. Ты знал об этом? А то ты не знаешь, а она тебе сердце разобьет.

— Пф… — говорю я, снова взяв в руки полотенце. Пот льется с меня водопадом, тело Кенты привыкает к нагрузкам, это хорошо: — да плевать я хотел на его мнение. Вот пусть мне в лицо это скажет. И вообще, даже если бы она была шлюха — вот может мне нравятся такие.

— Братику нравятся легкодоступные женщины. — Хината говорит так, словно надиктовывает на диктофон заметку. Звездная дата тридцать три восемьсот сорок три, запись номер семьдесят три, братик любит легкодоступных женщин.

— Ну конечно братику нравятся легкодоступные женщины. — отвечаю я, вытираясь: — это ж очевидно с точки зрения эффективности ухаживания. Если предположить, что целью любого процесса ухаживания является выстраивание отношений до уровня любовников, то чем быстрее и легче этот процесс пройдет, тем лучше. Нафига нам труднодоступные женщины? Что за попытки усложнять себе жизнь на ровном месте?

— А еще братик стал разговаривать лекциями. — диктует новую заметку Хината: — и машет руками в своей комнате.

— Такое ощущение, что ты за мной шпионишь. — говорю я: — так чего тебе надо было?

— Девчонки из класса интересуются. — отвечает та, продолжая раскачивать ногой: — говорят, что надо знать, что именно в человеке сила любви меняет. Как воздействует.

— Да никак не воздействует. — развожу руками я: — никакой любви пока нет.