Новая жизнь Нефертити

Под пристальным взглядом мадам Беттарид я медленно надела браслеты, и чувство, которое не хотелось бы испытывать, снова возникло. Глубина, прикосновение к древнему, энергия… и тяжесть на душе. Я опустила глаза, испытывая дикое волнение.

Господи, надеюсь, Лембит уже вытряс место съёмок у Арины! При желании он может пробить танк взглядом, я уверена. Роберт, пожалуйста, поторопись!

Мадам Беттарид продолжала тоном всезнающего психоаналитика:

— Что касается Финна, он продолжает себя того, Эхнатона. Он способен на революцию, на безрассудство и может смертельно обидеть женщину, которую любит. А Эхнатон любил Нефертити…

— Нет! — резко вырвалось у меня. Я сердито вскинула глаза на собеседницу. — Эхнатон отвернулся от жены только из-за того, что она не родила ему сына. Но это тоже не имеет значения!

Я поймала себя на том, что говорю об Эхнатоне, а ненавижу Финна, будто они слились для меня в одно. Хотелось отбросить от себя этот ком эмоций, говорить спокойно и уверенно, но отчего-то внутри всё дрожало.

— Дамира, ты не понимаешь, — начала увещевать меня она. — Не суди современными мерками. Попробуй почувствовать менталитет древней цивилизации. Фараон становился Богом, получив корону и скипетр. Он обретал неимоверную власть и силу, но лишался права на изъяны. Провозгласив новую религию, Эхнатону требовалось доказать, что фараон может всё. Это прописалось в его астральное тело, и Финн…

— Финн не бог, — перебила её я. — И не фараон.

Мадам Беттарид взглянула на меня высокомерно.

— Главное — память, — отчеканила она, черты лица её заострились. — Поэтому он будет только номером один. Но Финн не научен любить и делает глупости. Слишком опасная карма.

— Опасная?

Я поняла, что она злится. Кажется, разговор зашёл не туда. Всё-таки эмоции стоило держать при себе.

— Да, у него плохая карма, — продолжала мадам Беттарид, ничуть не шутя. — Я вижу больше, чем хотелось бы. В царице Нефертити была сила, в тебе она тоже есть. В одержимых попытках зачать сына Эхнатон взял в жёны каждую из своих дочерей, совсем девочек, и одна, Макетатон, скончалась в родах. Сына Тутанхамона ему родила сестра. Всего этого Нефертити мужу не простила.

Она сверлила меня взглядом, я молчала.

— Прошлые жизни, как ты говоришь, — сказала она, — остались в прошлом. Но судя по твоей реакции, боль осталась. И ты не захочешь прощать Финну ничего сейчас, потому что между вами уже было слишком много тогда.

— Я бы не хотела обсуждать наши с ним отношения, простите, — поспешила ответить я, узнавая за окном дорогу. — Катрин, почему мы едем в аэропорт?

— Будут съёмки в моём личном самолёте, разве ты не читала в сценарии? — ответила немного раздражённо мадам Беттарид.

— Не помню такого.

— Стоило читать внимательнее. И я хочу, чтобы ты меня дослушала, Дамира. Чувства тебе никто не навязывал, они возникли сами, не так ли? Теперь тебе больно, но ты не можешь уйти. А значит это карма, только она создаёт безвыходные ситуации.

— Зачем?

— Чтобы они разрешились, в конце концов, дорогая Нефертити, великая супруга царская!

⁂

Мы проехали через посты и шлагбаумы к отдалённой части международного аэропорта, отведённой под частные суперджеты. Я запомнила номер открытого ангара, куда мы въехали. Там нас действительно ждала съёмочная группа. Операторы-викинги с камерами, к которым я уже начала привыкать, помощники-осветители, костюмеры и потеющий на солнце режиссёр с грацией бегемота суетились возле красивого небольшого лайнера. Знакомые всё лица, не было только Арины.

Гримёр Лили увлекла меня за собой по трапу:

— Тут будем наводить красоту, сказали, других нормальных помещений нет.

В шикарном салоне частного самолёта, отделанном бежевой кожей и светлыми панелями, было тихо, не то что снаружи. Мадам Беттарид села в кожаное кресло в центре. Лили провела меня в переднюю часть за перегородку, аналог отдельной комнатки с диванчиком, креслами и столиками.

Лили отошла к стюардессе. Я воспользовалась мгновением, чтобы написать Лембиту номер ангара и точное место. «Жду!» — Я поставила восклицательный знак и с выдохом откинулась на кресло. Браслеты оттягивали руки, дело было за Робертом.

Затем я привычно подставила лицо Лили, вооруженной кистями и косметикой. Мой пульс отсчитывал секунды, не терпелось услышать звуки полицейских сирен.

Макаров вошёл в нашу часть салона. Лицо его было сосредоточенным и жёстким. Он глянул на меня мельком и подозвал оператора. Бородатый Джон начал снимать. Лили запротестовала:

— Хэй-хэй, грим ещё не закончен!

— Это для сопровождающего ролика, — буркнул по-английски Джон.

— А потом что снимаем? Что я должна делать? — уточнила я.

— Теодор освободится, расскажет.

До меня не сразу дошло, что под Теодором он подразумевает Фёдора.

— Кажется, просто надо красиво сойти с трапа, а потом в другом плаще подняться, — пояснила Лили. — Но я точно не знаю.

— А где Арина?

— Застряла в студии.

«Это хорошо, значит, Лембит туда добрался», — решила я.