Новая жизнь

— А ты подумала: что будет, если тебе выдадут толстенького дедка с геморроем, к примеру? Но страшно влюбленного.

Я замерла. А ведь действительно.

— Во-от. Ой, моя башка.

— Ну я его отправлю обратно.

— Или трехмесячного младенца, — продолжал издеваться Иревиль, — который лет через дцать… а пока будешь сама ему пеленки менять и грудью кормить… чьей-нибудь.

— Перестань.

Иревиль замер и удивленно посмотрел на меня, оторвавшись от щеки. Из глаз моих катились слезы, мне было грустно и страшно одиноко.

— Мне… мне нужен хоть кто-то.

— Но у тебя есть мы, — растерянно.

— Да. Прости. Я… я просто испугалась на секундочку, что вы не всегда будете рядом или однажды, как и все остальные, я просто не смогу вас увидеть. А еще я вчера нашла в библиотеке сказку о любви и…

Иревиль нахмурился и почесал затылок.

— Ладно. Вызывай. Там разберемся.

Я улыбнулась и кивнула, вытирая слезы и закусывая губу. Было очень страшно, но и интересно тоже. А вдруг… он будет не такой страшный и… совсем как в той книжке: высокий, изящный и с разноцветными глазами.

— Зеркало. Можешь ли ты найти того, кто полюбит меня? — твердо. Понимая глупость фразы.

— Сформулируйте вопрос точнее. — Хрустальный голос, прям как у нашего бортового компа был.

Ну… ладно.

— Сколько существует особей мужского пола половозрелого возраста, способных испытывать ко мне чувство, обозначенное как любовь?

— Тысяча двести тридцать девять.

У Иревиля отвисла челюсть, я икнула. Смотрю на свое отражение. А я… вполне даже ничего. Гм… а если уточнить?

— Исключить зверей, птиц и всех особей негуманоидного типа.

Легкая заминка, до нас донеслась тихая мелодия.

— Семьдесят три.

Иревиль заржал, попросил дать и ему спросить. Не жалко. Мне вообще сейчас плохо.

— Гхм! Исключить всех, кто не понравится самой Иле.

Еще одна заминка.

— Десять.

Ну… уже что-то.

— Исключить тех, кого не смогу полюбить я.

— Ноль пять десятых.

Тупо смотрю на свое отражение. Это как?

— Поясни, — сжимая и разжимая кулаки в попытке успокоиться. Иревиль убеждает, что половина мужчины — неплохо. Сейчас можно неплохой протез сварганить. Главное, чтобы было основное. Мозг, к примеру, — неважен.

Духу явно лучше.

— Найдена особь мужского пола, гуманоидного вида, способная к размножению, — я отчего-то покраснела, — способная влюбиться в объект Илия настолько, что под угрозой оказываются все жизненные функции в случае полного прерывания контакта двух особей.

— Ниче не понял, — хмуро. На ухо.

— Без меня умрет, — пояснила я.

— А-а…

— Индекс ноль пять десятых означает равное процентное соотношение вероятности вызова как положительных, так и отрицательных чувств взаимной любви со стороны объекта Илия.

Тишина.

— Че? — тихо. Слева.

— Либо я в него влюблюсь и все будет хорошо, либо нет и он опять же умрет.

— Кто умрет? — из-за воротника, выбираясь на подгибающихся руках.

Помогла, посадила бледного анрела к Иревилю. Тот тут же его обнял, не давая свалиться на пол и заботливо щупая лоб то ему, то себе. Заодно анрелочка ввели в курс дела.

Я же крепче сжала кулаки, зачем-то кивнула своему отражению и медленно произнесла пересохшими губами:

— Прошу перенести сюда последнего найденного из общей выборки человека.

Легкая заминка.

— Он не человек.

Рёва и Феофан заткнулись.

— А кто? — Феф, испуганно.

— Тырг.

Тишина. Иревиль тихо просит фотку или видеозапись, а то мало ли… какие там тырги бегают.

— Ваше время истекает. Просьба ответить утвердительно или отрицательно на перенос объекта в эту комнату.

А он здесь хоть выживет? Мало ли, русалка какая…

Кусаю губы, глядя в диковатые глаза отражения.

— При условии нормального функционирования тела в температурном и прочих режимах этого мира ответ… положительный.

— Ответ принят, — прошептал хрустальный голос. И все стихло.

Стою, жду. Чувствую себя — глупо.

Час спустя.

— Что-то тырк опаздывает.

— Рёва, тихо. Не видишь: нашей девочке и так плохо. И не тырк, а тырг, сколько можно повторять?

Я возилась с зеркалом, разыскивая микросхемы, контуры магии или еще что-нибудь. Но если таковые и были, то уж слишком хитро спрятаны. Так что в итоге я просто взяла раму и начала трясти зеркало над полом, надеясь, что объект из него все-таки выпадет, а то застрял.

Оба мелких духа сидели на полу у окна и задумчиво за мной наблюдали.

Приближался рассвет, но энергии, полученной мною за спасение кошки (дело-то доброе), должно было хватить еще дня на два жизни. По крайней мере, мне так Феофан сказал. Вот никто и не торопился.

— Не вылазит? — Рёва. Печально.

Я обиженно поставила стекло на место, подошла к ним и тоже села.

— И сколько еще ждать? — Иревиль за ночь совсем поправился и теперь явно был очень голоден, — Небось в конторе скоро завтракать будут. Опоздаем же!

— Ты ж недавно помирал. — Феофан удивленно разглядывал угрюмого нечистика.

— Во-от, столько сил потратил — жуть! Мне требуется дозарядка.

— Постойте. Смотрите.

Духи послушно замолчали и тоже уставились на зеркало, поверхность которого только что пошла рябью.

— Думаешь, это оно? — сверкая алыми глазками.

— Не знаю.

Утыкаюсь носом в колени и жду, глядя исподлобья. Я очень надеялась, что это оно.