Новая Зона. Дикий Гон

Ага, сообразило начальство, что они тут расстреляли весь боекомплект. Ну что ж, похвально.

Топоча подкованными ботинками, подбежал ка‑питан.

– Шквал! Как тут у тебя дела? Держитесь? Ничего, наши выдвигаются к вам с огнеметами!

– А сколько вас там?

– Много, двадцать восемь… осталось, – помрачнел капитан.

Помощь оказалась очень кстати, ибо новые гости пожаловали на позицию.

Бугристое тело, закованное в костистую броню. Короткая, жесткая, как проволока, щетина, блестящая черным металлом. Кольчатую шею венчала уродливая голова, похожая на клыкастый череп. Страшные, подобные ржавым гвоздям клыки. Изломанные чуть не дюжиной суставов лапы. Змееноги… А говорят, вымерли эти жители восточной Москвы.

Огромный чешуйчатый червь ворвался на позицию, разметав расчет ДШК. Все утонуло в крови и крике. Щелкающая пасть металась от одного корчащегося тела к другому, мощные жвалы смыкались со скоростью ножей сенокосилки.

Гамбургер полоснул длинной очередью в упор прямо в оскаленный череп, полетели осколки панциря, и хлынула яркая зеленая кровь. Тварь, зашипев, как паровоз, извернулась клубком, взметнулись острые жвала.

Но к ней уже бежали с двух сторон, рассыпая дымящие гильзы, бойцы.

Из смрадного дыма явился еще один, если не родной, то двоюродный брат змеенога.

Существо оказалось метра за два ростом, его гигантское тело было бугристым и грубым. Оно неспешно приближалось к ним, растопырив массивные когти.

Гамбургер прицелился в живот монстра и выстрелил пять раз подряд, яростно нажимая на спуск. А тварь даже не замедлила бег.

Ящероид ринулся на них, отводя назад гигантскую лапу. Шквал быстро отскочил в сторону, мутант пронесся мимо него, но сразу же остановился и обернулся. Густая изумрудная кровь стекала по слизистой шкуре.

Но чешуйчатый убийца снова атаковал.

– В стороны! – заорал Шквал.

Бойцы бросились в разные стороны, лишь Капитан остался на месте, направив «Вал» на наступающую тварь. Дюжина пуль вошла в живот мутанта, что называется, «закрыв вопрос».

Еще один!!!

Потом бабахнуло, и все разом потонуло в густом облаке жидкого огня, от которого занялись трупы мутантов. Из пламени, сильно дергаясь, вывалилась и осталась лежать на дороге горящая тварь.

Шквал оглянулся, бледный, с совершенно дикими глазами Жук отбрасывал в сторону отстрелянную, еще дымящуюся трубу одноразового огнемета – старушка «Рысь» не подвела.

«И чем мы будем воевать, когда советские запасы кончатся?!» – промелькнуло у Шквала.

А потом увидел тело, придавленное чешуйчатой тушей, и копну рыжих волос в луже крови. Красной человеческой крови.

«Эх, Лиса, что ж ты так?..»

В следующий миг все вокруг залил яркий потусторонний свет…

* * *

Сидя в кабине «Урала», Бобер смотрел, как смертоносные «гостинцы», вырвавшись из соленоидной трубы, уносились в зенит, чтобы потом, описав пологую дугу, низринуться вниз, неся хаос и разрушение. И там, куда рушились бело‑синие «бублики», творилось невообразимое. Пузырящиеся желтые волны взлетали над землей, гулко хлопая и вздымая столбы горячего воздуха, перемешанного с пеплом. Сорок плазмоидов в минуту. И так может работать сколько угодно, если, конечно, техника не даст сбоев.

Сейчас как раз Свеча, второй его помощник, проверяет систему охлаждения. Она надежна и проста (оттого и надежна, что проста), но мало ли что? Еще минута, и он закончит и вернется.

Но закончил Свеча раньше…

То ли шов был пропаян с дефектом, то ли пресловутая усталость тому виной, но боковой патрубок кожуха, в котором прятался один из «нифльхеймов», обломился. И струя жидкого азота ударила Свече в лицо. Глаза моментально замерзли, глазные яблоки буквально взорвались. Ослепший, обезумевший от дикой боли, он упал на спину, из его глотки вырвался сдавленный хриплый вопль, ибо он рефлекторно вдохнул адски холодной жидкости азота. Оператор корчился, царапая себе лицо и шею, теряя разум от боли, пытаясь дышать заледенелыми легкими.

И с этого мига и Бобер, и его команда, а также лейтенант с солдатами были уже практически мертвецами, хотя еще и не знали об этом.

Для обеспечения работы плазмореактора он придумал совсем оригинальную схему охлаждения.

Ибо именно это самое главное и сложное, даже на внешних контурах, а их было еще два, у центрального блока генератора температура доходила до десяти тысяч градусов: хоть сталь, хоть титан начнут испаряться. А были еще и реакторные камеры. Причем если даже одна из камер реактора прогорит, она запросто может дестабилизировать весь реактор, за чем последует взрыв!

Воздух там, где стоял его генератор, буквально кипел, дымно дрожа…

Дистанционный пульт, как в дрянном блокбастере, тревожно пищал, выдавая на дисплей однообразные строчки:

…Сбой системы…

…Критическая неисправность…

…Отказ оборудования…

– Бежим, Бобер! – заорал первый помощник.

– Нет смысла, Грифель… – просветленно улыбнулся изобретатель. – Если контур стабилизируется, то все будет нормально, а если нет, то все равно не успеем…