Новая Зона. Принцип добровольности

Разговор прервался по естественной причине. Ребрышки оказались превосходны, как и фирменный соус, поданный к ним.

– Кем ты мечтал стать в детстве, Игорь? – внезапно спросил собеседник.

– Конечно, космонавтом.

Собеседник рассмеялся.

– Я из того поколения, которое не мечтало стать биржевыми воротилами, валютными проститутками или биллами гейтсами, – усмехнулся Ворон. – Впрочем, возможно, год рождения и не главное.

– А по тебе и не скажешь…

– Даже не знаю, реагировать на подобные слова как на комплимент или завуалированное оскорбление.

– Как на самокритику, – серьезно ответил собеседник. – Я тоже мечтал о далеких мирах, только забыл об этом. Напрочь. Впрочем, мне напомнили.

– Запустили в космос? – с сарказмом поинтересовался Ворон. Он ждал рассказа о Зоне, а получил нечто совершенно иное.

– Вообще-то космический туризм не за горами. Я сейчас говорю о поездке на орбиту. Обещают запустить к пятидесятому году несколько программ.

Ворон прикусил губу и поморщился:

– Не то…

– Зато полезно в качестве пополнения знаний и… ответственности. Знаешь, я до игры и не думал, будто Земля такая крохотная, красивая и беззащитная. Сразу после хотел бизнес свернуть на фиг. Да только подумал: ну, продам я заправки, так неизвестно, в чьи руки попадут: изгваздают, извратят, уничтожат. Свиней ведь в людском обличье много. А у меня хотя бы топливо после очистки, да и цветники. Туалеты блестят… – Он допил свое пиво, поднял руку и заказал у моментально подлетевшей к столику официанточки коньяк. – А ты, значит, не станешь?

Ворон отрицательно покачал головой.

– Зря…

– И как там… в космосе?

– Странно. Слышал я про синдром невозвращения, да только не понимал. Ну, действительно, как же это: ни людей, ни родных, ни близких не видеть, а только в темноту, расчерченную искрами, пялиться да на облака газа, подсвеченные так, как ни одной радуге не снилось. Космос ведь не черный. Врут все те, кто фантастические фильмы снимает. То ли по незнанию, то ли специально: боятся, будто яркие краски серьезность убьют. В детективах всяких так же: цвет крови приглушают – боятся, зритель не поверит. А космос все же не черный.

– Знаю…

– Все-то ты, барин, знаешь, везде-то побывал, – усмехнулся собеседник. – Но только прав ты: запуск на орбиту – слишком. Даже для них.

– Я, замечу, ничего не говорил, – сказал Ворон и предположил: – Отдельный павильон. Куча компьютерных технологий.

– Невесомость, легкое наркотическое опьянение, приподнятое настроение.

– Как от «мультика».

– Не знаю. Однако в происходящее я верил.

Ворон кивнул.

Размах большой, но каков смысл? Он слушал, верил, будто человек, назвавшийся Петром, не лжет. Однако это не мешало задаваться вопросом целесообразности. Затевать подобное ради сомнительного удовольствия подсадить очередной денежный мешок на регулярное посещение «Клуба самоубийц»? Даже при вероятности того, что клиент отобьет потраченные на него деньги, заказывая молекулярную хрень, – бессмысленно.

– Аренда павильона, оборудование, актеры, предположительное использование артефактов… – принялся перечислять он.

– И все ради одного меня, – хмыкнул собеседник. – Заметь, я не доплатил ни копейки. Нонсенс. Наверное, потому я и хожу в клуб. Можешь звать подобное благодарностью.

Ворон кивнул.

– То есть они устроили похищение инопланетянами?

– Вроде того. Со всеми спецэффектами, какие только возможны. Впрочем, спецэффекты – ерунда. – Он махнул рукой. – Ценнее всех красивостей в том приключении были родные и близкие психологические качели: верю – не верю. Все же у людей обалденно зашоренное сознание. Чуть что не по шаблону, и…

– Все, нас окружающее, – комбинация продольных и поперечных волн. Мозг лишь достраивает: объекты и чувства. Стоит понять это, и шаблоны кажутся невозможной глупостью, как и само понятие смерти или старости. – Ворон вздохнул и помассировал виски. – Кажется, я понял, чего добивались от вас.

– Если сказать общедоступным языком: вы у меня в голове? – проигнорировав последнюю фразу, спросил собеседник.

– Да, именно. Как и вы – в моей.

– И тогда выходит полная шизофрения сознания.

– Что в свою очередь доказывает известное изречение о материальности мыслей и подтверждает правильность беллетристики, берущейся научить человека самостоятельно выстраивать собственное будущее. Однако… – Ворон немного помолчал. – Я не думаю, будто жизнь на самом деле настолько проста, насколько видится в данной теории.

– Однако смерти нет?

– Нет, – качнул головой Ворон.

– И ада с раем нет?

– Нет, – усмехнулся Ворон, – и, как ни удручает, Вирия не существует тоже. А вот насчет нирваны – не уверен. С нирваной имеется определенная сложность, по крайней мере у каждого, кто когда-либо бывал в пограничном состоянии и запомнил хоть немного.

Собеседник нахмурился. Ворон махнул рукой, давая понять, что вдаваться в подробности не намерен.