Новая Зона. Псы преисподней

Картина его не радовала. Да что там, скверная была картина. Площадь перед вокзалом до отказа заполнена людьми с изможденными посеревшими лицами. Кто тут только не обретался. Женщины, окруженные хнычущими детишками, длинноногие девчонки в топиках и шортах или мини-юбках, словно отправились погулять, менеджеры в элегантных пиджаках, дворовые мужички в тельниках и с пивными животами. И чистенькие питерские старички и старушки – это те, кого привели родные, одинокие скорее всего так и умрут в своих квартирах, спасательные команды просто не успевают.

Радуга вдруг подумал, что только самые глубокие из этих старцев в своей жизни видели подобное раньше, восемь десятков лет назад. Тогда тоже это было – толпы эвакуированных и беглецов, точно так же плакали дети, точно такое же отчаяние отпечаталось на осунувшихся лицах, точно так же валялся брошенный скарб.

Полицейские патрули, мелькавшие тут и там, выглядели жалко и нелепо сравнительно с огромной толпой.

Вопреки всем правилам на площади горели костры, возле которых грелись дети и старики. Несмотря на теплое время года, по ночам температура ощутимо падала.

Взор выхватывал из толпы самых нелепых персонажей – солидных мужчин в дорогих костюмах, хорошо одетых молодых людей, блестевших «Роллексами», жадно лопавших «быстрорастворимую» китайскую лапшу. Власти развернули несколько полевых кухонь, и смуглые люди в грязных фартуках – мобилизованные торгаши – непрерывно разливали чай в пластиковые стаканчики и раздавали «бомж-пакеты».

Был тут и офисный планктон – девочки с пирсингом и яркой косметикой от «Мери Клэй» и прочих «фабрик красоты», завсегдатаи ночных клубов. Офис-герл, жительницы «ВКонтакте» и «Одноклассников», знатоки шейпинга, шопинга и перепихонов в служебных туалетах. Но вот «непреодолимая сила стихии» остановила коловращение современной цивилизации, и они, жалкие, дрожащие, топчут непрактичными двадцатисантиметровыми каблучками грязную мостовую.

Одна из них, лет двадцати, с сумочкой от «Гуччи», зачем-то обратилась к старой тетке в сарафане. Та что-то коротко презрительно бросила в ответ, девушка попробовала было возразить.

– А, стерва! – закричала тетка, отпихивая оторопевшую красотку. – Небось не думала, что в такое дерьмо влипнешь?! Ну а вот теперь ты никто! Ничё, не пропадешь, будешь мужиков по казармам обслуживать, на хлеб хватит!..

Эвакуируемые толпились тут уже не первый день в ожидании своей очереди на погрузку и с надеждой, что это все-таки не понадобится. Люди были полны отчаяния. Но они еще верили, что скоро, вот-вот власти что-нибудь придумают, и они смогут вернуться обратно, домой.

И как символ тщетности этой надежды подходы к вокзалу перегораживала цепочка недвусмысленно наставивших на толпу автоматы «космонавтов» в глухих шлемах. А чтобы окончательно отбить у кого угодно охоту спорить, позади цепи стояли два десятка бронемашин и даже танк.

Над площадью висел гул, неизбежный, когда собирается вместе такое множество людей. Местами над толпой поднимались наспех изготовленные лозунги, намалеванные скорее всего на полосах от разодранных простыней. Лозунги – в основном полная бессмыслица – порождение страха и бессилия.

А над всем этим возвышалась фигура простершего руку Ленина.

Глядя на этот символ прошлого, Радуга мысленно покачал головой. Памятник этот взрывали, требовали снести, в защиту его собирали подписи, под ним собирались митинги и пикеты. Теперь бронзовая скульптура провожала горожан, покидавших город навсегда. Навсегда. Люди уйдут, а памятник останется. Разве что вместо голубей на его бронзу будут гадить вездесущие вороны да когтекрылы или еще какие летучие мутанты.

У оцепления появились личности в штатском, и шеренга раздвинулась, принимая очередную порцию эвакуируемых, дождавшихся очереди на посадку.

Затем в толще толпы началось какое-то движение. Как оказалось, кому-то били морду. Радуга и не понял толком, что там было такое. Наверное, кто-то пытался влезть без очереди, а может, просто наступил соседу на ногу, и понеслось.

Шум и скандал не утихали, и на головной БТР залез грузный толстяк в камуфляже. Как уже знал Радуга, это был полковник Славов, военный комендант вокзала, ныне – начальник здешнего эвакуационного района.

– Уважаемые граждане петербуржцы! – прорычал «полкан» в мегафон. – Прошу меня выслушать! Я призываю вас успокоиться, всем нам сейчас тяжело. И от каждого требуется проявить здравый смысл, патриотизм и гражданские чувства. Иначе не выживем. Поэтому проявления паники, скандалы, ссоры являются преступлением.

Речь его, однако, возымела совсем другое действие. Раздались крики отчаяния и злобные восклицания. Люди не стеснялись в выражениях.

– Гад! Козел! Сволочь поганая! – слышалось из толпы. – Мурло! Ублюдок!

Комендант что-то пытался орать в микрофон, а потом махнул рукой и спрыгнул с машины по ту сторону оцепления.