Новая Зона. Синдром Зоны

«Радость, радость, свет, печаль и снова радость. Крик ликующий. Больно сначала, и тут же хорошо. Друг. Друзья. Страх потери. Узнала. Радость…» – и это не были слова. Пенка ярко, сильно била чистыми, даже немного болезненными образами, но сознание легко их понимало, и я пытался отвечать тем же, на каком-то бесконечно диком, зверином, но прозрачном и светлом языке совсем без слов. С непривычки рассудок сопротивлялся и бастовал, пульсировало в висках и постреливало иголочками боли, но я уже привыкал и почти научился…

И Пенка вдруг обмякла. Разжались стальные тисочки пальцев, долгий прерывистый выдох, и вижу я на плаще рядом со старой, подсохшей кровью свежие ее следы, и капнуло на траву светло-красным.

– Она ранена, Лунь! – Хип вздрогнула и взяла пулю из ослабевшей ладони.

– Проф! – Я повернулся к вездеходу. Открылась дверь, и Зотов быстрым шагом подошел к нам.

– Лунь… я… пожалуйста, простите меня. Я заблуждался, – сбивающимся голосом пробормотал потрясенный профессор. – Но… это было невозможно! Это…

– Все в порядке, Проф. – Я глазами указал на лежащую Пенку. – Она ранена, ее нужно спасать.

– Вижу, вижу, сталкер… Бонд, быстро освободите в вездеходе койку и вытрите ее спиртом, а потом поставьте переносной прожектор на верхнюю полку. Хип, бинты, бортовую аптечку и мой биологический саквояж. Кора!.. Ладно, вы просто смотрите за машинами. Лунь, взяли.

И мы с Профом подняли Пенку и прямо на плаще занесли ее в вездеход, где уже пахло спиртом и сияли многочисленные светодиоды мощного фонаря.

– Лунь, я не врач, я всего лишь биолог, но немного, совсем малость приходилось заниматься медициной, – сказал Зотов, укладывая псионика на койку. – Но сегодня я побуду Айболитом, как вы меня, я знаю, иногда называете. Надо же и соответствовать… а вы побудете моим ассистентом.

И Проф, ополоснув руки спиртом прямо из фляжки Бонда, аккуратно расстегнул пуговицы окровавленного, простреленного в двух местах плаща Пенки и просто срезал ножницами застежку-молнию потертой джинсовой курточки. Пенка очнулась, глубоко вздохнула и, увидев меня, молча заулыбалась. Ее тонкая ладонь ощупью нашла мою руку и снова сжала ее стальным колечком.

– Будет больно, родная… – негромко сказал я голосом и добавил уже мысленно: – Надо потерпеть. Здесь друзья, мы тебе помогаем…

– Два слепых ранения… правое легкое в нижней части и под ключицей, – негромко сказал Проф, подсвечивая фонариком. – Легкое частично спалось, пневмоторакс, и подозреваю, сильно ушиблена печень. Очень скверное ранение, сталкер. Человек бы с таким не выжил… но эта, нижняя пуля, как я понял, вышла, уже хорошо. Потому что вторая пуля все еще внутри, сверху, и ее зажало костью. Бонд, несите промедол, он должен подействовать. Говорю сразу, Лунь. Не хочу слишком обнадеживать – она очень ослабела и потеряла много крови. Не понимаю, как она вообще живет. Действовать нужно быстро. Раны открылись.

– Давайте, Проф, действуйте.

«Потерпи, Пеночка».

– Пен… ка… – тихо произнесла псионик и вдруг слабо улыбнулась. – Пенка! Я. Помню. Ты. Слова. Пенка!

«Терпеть знаю, больно будет, больно. Поняла. Буду терпеть», – услышал я в мыслях очень знакомую речь. Именно речь, из слов. И снова тихонько сжались белые, тонкие пальцы.

– Готова. Я, – прошептала она профессору. – Пенка. Пеночка. Слово. Говорите. Говорите мне. Я снова. Снова. Слова. Знаю. Ранение, ушиблена, зажало, по… по-действовать. Промедол. Быстро. Печень. Скверное. Говорите. Слова. Готова. Вытащи пуля. Проф.

– Господи… – выдохнул профессор дрогнувшим голосом. – Так и поверить в тебя недолго. Держись, Пенка.

Похоже, промедол не подействовал в полной мере. Когда узкий длинный пинцет Профа вошел в рану и скрипнуло там металлом о металл, Пенка протяжно, тихо зашипела, а снаружи вездехода синхронно взвыли псы, уловив боль хозяйки. Пинцет соскользнул раз, другой, но Проф, быстро вытерев пот, тихо прошептал сквозь зубы: «Есть… ухватил…» и медленно извлек пулю, такую же сплющенную, смятую, как и первая.

– Умница, умница, Пеночка… молодец… – Я гладил пепельные волосы, а другая рука уже заныла от резко усилившейся хватки псионика. – Все, вытащили…

А потом Проф вытягивал шприцем воздух из грудной клетки, ушивал раны, накладывал повязки, а Пенка только шипела и похрипывала, даже не вздрагивая, лишь скулили, рявкали и стонали ее псы.

– Все, Лунь… кажется, получилось… – Профессор отбросил иглу с шелковой ниткой. – Теперь ей нужен покой, сон и хорошее питание, или я совсем не разбираюсь в гуманоидах Зоны. Крепкий организм, крепкие кости, это факт. Спасибо. Еще раз простите меня, старого упертого болвана. Мне невыносимо стыдно перед вами сейчас. И еще… еще я теперь понимаю, как же мало мы знаем и о Зоне… и о нас самих. Какая бездна, какая чудовищная бездна приоткрылась, сталкер.