Новая Зона. Синдром Зоны

– Вам спасибо, Проф. Вы лучше всякого врача все сделали, спасли. Я вам обязан по самый край жизни. Все что угодно теперь, профессор. Все что угодно. Любое задание, любая просьба, любая экспедиция. Притащу из Зоны все, что скажете, и проведу везде, где только смогу.

– Спасибо. Профессор, – ясно, с удивительно четкой дикцией проговорила Пенка, негромко, но я узнал ее яркие интонации. – Спасибо. Лунь. Спасибо. Хип. Скучала.

– Вы уже сделали для меня невозможное, сталкер. Это не вы мне теперь обязаны, а я вам, – серьезно заявил Зотов.

Приоткрылась дверь, в вездеход заглянули Кора и Бонд.

– Ну, что тут?

– Порядок. Ее нужно будет увезти к нам в лабораторию, в Брагин. – Проф вытер салфеткой окровавленные руки. – В Зоне оставить ее в таком состоянии совершенно невозможно, необходимо, чтобы она оказалась у нас. Пенка, ты как на это смотришь?

– Можно. Зона недалеко?

– Недалеко, – улыбнулся Проф.

– Хорошо. Зона далеко. Я болею. Близко – здоровье.

Кора, округлив глаза, смешно приоткрыл рот.

– Она… говорящая?

– Я говорящая. Но. Плохо. Вспоминаю, – весело подтвердила Пенка и попыталась встать, но мы с Профом мягко уложили ее обратно.

– О-фи-геть, – размеренно отчеканил Бонд. – Да, братцы, более веселой поездки у меня еще не бывало. Знаю, к кому теперь за приключениями обращаться.

– Офигеть! – весело подтвердила Пенка.

– Она мутант? – тихо спросил Кора.

– Я нет. Я не мутант. Мутант – плохо. – Пеночка повернулась к солдату. – Я другая. Чем ты. Иная. Мне нравится слово. Иная. Мутант – не нравится. Зови Пенка или Иная. Спасибо. Сталкер. Спасибо. Лунь. Разбудил меня. Я спала после раны. Выжить. Отключила ум, стала зверь. Чтобы не умереть. Не смогла. Вернуться сама. Ты вернул. Разбудил. Спасибо…

И Пенка прижалась ко мне забинтованным плечом, а другой, боевой рукой дотянулась до Хип, погладила ее по волосам.

– Друг. Друзья. Я скучала. Видела, говорила, когда спала. Во сне. А утром зверь. Спала еще сильнее. Не звала.

– Я помню, Пеночка. Ты молодец, все правильно сделала.

– Но я могла. Могла убить. Лунь! – тихо сказала Пенка. – Когда я не помнила.

– Нет, Пеночка. Не могла. Ты мне когда-то говорила, что не убиваешь тех, кто тебе доверился.

Иная вздрогнула, но, улыбнувшись, еще сильнее прижалась ко мне.

– Я хочу костер. Хочу огонь. Огонь – память.

– Проф? – Я повернулся к Зотову.

– Ладно, – сухо кивнул профессор. – Ради такого случая сделаем исключение. Но не на земле, а на бетонном полу, на кирпичах можно развести. Там, где развалины, у выхода поставим бортами вездеходы, и не будет видно. А утром – возвращаемся в Брагин. И лучше будет, чтобы наш гость из клетки если и выходил, то меньше видел.

– Понял вас, Проф, – кивнул Бонд.

Вездеходы подогнали к дальнему зданию, видимо, недостроенному еще до появления ПГРЭЗ, и установили у входа и единственного широкого окна так, чтобы из дома сразу можно было пройти в машины. Крыши и второго этажа у него еще не имелось, и плиты пола не везде были положены, зато в поддонах все еще лежали помещенные «елочкой» красные кирпичи, и навсегда застыл раствор в большом железном корыте с замурованной совковой лопатой. Мы с Хип осторожно выбрали из засохших на корню молодых сосенок и березок те, на которые не сильно ругались счетчики, и через час ночной запас не особенно хороших, но все-таки дров был сделан. Из кирпичей Бонд выложил площадку под костер, Хип уверенно сложила «колодец», и вскоре стены озарились теплым, оранжевым отблеском, а в воздухе запахло смолистым дымком. Пенка, несмотря на протест Профа, выбралась из вездехода, уселась у костра и долго, жадно смотрела на то, как танцуют язычки огня. Молчала она так же долго, и лишь беззвучно шевелились маленькие губы, словно повторяя забытую человеческую речь.

– Лунь, будьте добры, отнесите ужин пленнику. – Проф вынес дымящийся контейнер с макаронами по-флотски и термос с чаем. – И пусть он уберет за собой и, там, перед сном воздухом подышит, что ли. Бонд, а вы подстрахуйте. Но чтоб в помещение не заходил и не видел ничего.

– Если в бега ударится, валить? – спокойно спросил лейтенант.

– Сомнительно, что он побежит. Если что, по ногам разрешаю, – так же спокойно ответил Зотов. – Но вы его предупредите о таком исходе, и, я думаю, инцидент не состоится.

– Вас понял. Пойдем, сталкер, зверей кормить, – кивнул Бонд.

Чист лежал в клетке, подтащив матрас к углу, и пялился в потолок. На нас он только скосил глаза и снова криво ухмыльнулся распухшими губами:

– О, хавчик принесли. Я уж думал, забыли про меня, уроды.

– Про тебя забудешь, как же. – Бонд щелкнул ключом. – Башкой не стучал больше о перила? Не? Жалко, мне понравилось.

– Да пошел ты, собака служебная, – тихонько процедил Чист. – Я ведь все равно скажу, что вы меня избили. А в клетке я головой бился уже от отчаяния и душевной травмы, ясно?

– От шакала слышу, – беззлобно, даже буднично ответил Бонд. – Короче, животное, ты сейчас за собой санитарку вынесешь и воздухом перед сном заодно подышишь. Вздумаешь дернуть – отстрелю опорно-двигательный заодно с придатками. Жить будешь, но вот радоваться весне и любви – уже нет. Понял меня?